… И все молча расступались

Подписаться
Колумнист Sputnik Казахстан о тех, кому ничего не страшно

Вдовствующая королева из Рабочего поселка. Хорошая осанка. Безупречная седина, как напудренный придворный парик. Мы странно встретились и странно разошлись. Жизнь поместилась в одну кофейную чашку. Правда, кофе давно остыл…

Архивное фото школьников во время урока - Sputnik Казахстан
"Ты сможешь" – главные в моей жизни учителя
Муж у Софьи Андреевны умер, как в рассказе Чехова. Кажется, рассказ называется "Смерть чиновника".

Муж Софьи Андреевны чиновником, впрочем, не был. Он работал на железке, стукачом. Стучал по вагонным парам. Умер в свой день рождения. Ничто не предвещало. Были гости — непосредственный начальник мужа и беспутный младший брат, вставший на путь исправления. Поэтому и позвали. А не надо было.

Брат быстро опьянел, сошел с правильных рельсов и начал бычить на начальника:

— Ты чо такой важный? Нет, ты чо, в натуре?

Начальник барабанил ногтями по рюмке и не реагировал на провокации.

— Пойдем, выйдем, — предложил брат начальнику.

Мальчик и собака - Sputnik Казахстан
Зачем Герасим утопил Муму?
- Пойдем, сука, — согласился начальник.

И они вышли. И уже не вошли.

Радушные хозяева хлопотали на кухне и не сразу заметили пропажу. Начальник был вскорости обнаружен под фамильной березой (это важно), с окровавленным и перекошенным лицом. Брата и след простыл. Напрасно хозяйка соблазняла потерпевшего подоспевшим пирогом с мясом и домашней наливочкой, — тот злобно выругался матом и хлопнул калиткой так, что ее переклинило.

Муж сильно расстроился.

— Иди, — говорит, — Соня, в дом, я скоро приду. Покурю только.

А сам грудь растирает.

Когда Софья Андреевна пошла посмотреть: ну где он там, именинник сидел неловко, завалившись на колени, и, как жену чужую, обнимал березку. Папироса не успела погаснуть и торчала в крепко сжатых от боли челюстях.

До мужа один за другим ушли сыновья. Коля умер от рака легких. Боря — младший — от золота.

— От золота смерть принял, от золота, — подтвердила Софья Андреевна. — Не от пьянки. Цепочка у него была и перстень-печатка. На танцы любил ходить. Наденет цепочку и перстень, рубашечку белую нагладит – загляденье, а не парень. Вот и убили его, на золото позарились.

— Нашли убийц-то?

— Нашли. Сосед наш тех парней и натравил. Дали ему пять лет, через три года вышел. Когда его посадили, я в магазин пошла за хлебом. Там женщины наши рабоченские стоят. И мать этого парня, соседка-то, говорит: "Нехороший ваш Борька был. Бусы и кольца как баба носил. Мой сын все равно бы его убил, не тогда, так позже".

Архивное фото хирургической операции - Sputnik Казахстан
Папин день
Голос ее ровен и беспристрастен. Ни тени осуждения, ни словечка укора – ни в адрес беспутного деверя, ни злоязычной соседки, ни тех уродов, что убивали ее сына "из-за золота" — долго и страшно убивали, так что рубашка та стала алой-алой, без единой белой ниточки.

— Как же вы живете с ними по соседству-то? – ахаю. — Это же каждый день их видеть. Страх-то какой.

— А я их не вижу почти, — говорит Софья Андреевна. – Один-два раза только и столкнулись на узкой тропинке. Они расступились – мать и сын, дорогу уступили. И я прошла между ними.

Осенило: это ведь не ей божеское наказание жить рядом с ними. Это им наказание – жить рядом с ней. И это ее неосуждение – вовсе не следствие усталости, старости, немощи и боли. Она в Потоке: ни за что не держится, потому что потеряла все, ничего не боится, потому что видела самое страшное. Неуязвимая ни для кого теперь. Даже для самой себя.

Кажется, это называется смирение.

Я возвращалась пешком по вечернему Рабочему поселку, где уже начали отмечать развеселую "питницу", и некрасивые люди, каждый – со своим ножом за пазухой, тяжело шагали навстречу нетвердыми ногами, и думала: пожалуйста, пусть кто-нибудь из них обидит меня, пусть скажет что-нибудь гадкое, толкнет даже. Я промолчу и поклонюсь. И скажу спасибо. Я тоже хочу научиться смирению.

Но все они молча расступались…

Лента новостей
0