Поезд мерно стучал колесами. Были выпиты литры чая, прочитана груда газет и журналов, вязкая скука висела в купе, как душное марево комариного болота. Так получилось, что все четверо попутчиков ехали в одну область, только на разные станции. Мелкие, крупные разъезды. Девчонка-студентка перекладывала в смешном пузатом саквояже вещи. Достав из его закромов нелепую фигурку глиняного голубя, похвасталась: "Вот, маме везу. На последние деньги купила".
В сорок пять дама мамочка опять
Парень, всю дорогу не особенно поддерживавший разговор, глядя в окно, тихо произнес: "А у меня мачеха…".
В другом месте такое откровение могло бы показаться неудобным, но поезда располагают к задушевным разговорам. Сойдешь на своей станции, а собеседники поедут дальше. Вряд ли они когда-нибудь еще встретятся, а душе, глядишь, и полегчало от того, что можно было выслушать друг друга.
А парень продолжал:
– Мамы не стало, когда нам с братишкой было по двенадцать лет. Двойня мы, только матушка и различала нас неведомым образом. А для папы и учителей нашивала она брату моему, Жалгасу, знаки отличия на одежду. Когда звездочки, когда треугольнички. Мы шалили и менялись рубашками. Я запросто мог побыть братом до тех пор, пока мама не увидит и не восстановит порядок.
Жанию папа привел в дом после того, как справил годовщину по маме. Ох, и попили мы у нее кровушки. Она ведь городская, в аул к папе приехала потому, что полюбила крепко. Нам с братом ее городские вещи казались финтифлюшками. Шляпку бархатную напялили мы на снеговика, которого скатали из грязного снега на школьном дворе. Весь аул тыкал пальцем и смеялся. Духи мы крали для подарков девчонкам, те потом хвастались "сокровищами" друг перед другом. Но это еще цветочки. Жания привезла с собой собаку, бульдога. Он, бедный, скулил и днем и ночью, никак не мог привыкнуть к новому жилью. От коров и коз шарахался и забивался под топчан, соседских шавок обходил стороной.
Жизнь продолжается, или Как Даша нашла на улице ребенка
Пса мы боялись, потому что в первый же день он покусал Жалгаса, пугавшего его веником, поэтому, когда один сельский парень предложил Барона продать ему за горсть асыков, он хотел подарить собаку своей девушке, живущей в соседнем ауле, сразу согласились выманить его из дома. Сняли с шеста кусок мяса из сушившихся впрок припасов и на истекавшего слюной бульдога, покорно поволочившегося за протянутой едой, накинули рыбацкую сеть. До сих пор стыдно, когда вспоминаю, как Жания горько плакала в углу за печкой, узнав, что бульдог пропал. А папа сразу догадался, что это наших с братом рук дело.
Жания тогда собрала чемоданы и пошла, часто останавливаясь, на станцию, а отец, который до этого слова грубого не сказал, приказал нам тоже собирать узелки, чтобы утром поселиться в интернате, за семьдесят километров от родного дома.
Мы поняли, что стряслась беда, и помчались за Жанией. Обливаясь слезами, молили не бросать нас, но она молчала и смотрела только на дорогу. Тогда Жалгас упал на колени и зарыдал в голос. Всхлипывая, твердил "Я не хочу в интернат, апа, я не хочу в интернат…".
Папа тоже прошел мимо нас, отправляясь в поле, а мы, ни живые, ни мертвые, просидели на вещах до полудня. Поняли, что прощены, только когда Жания стала на топчане накрывать обед на четверых. И пожарила баурсаки, что делала в особых случаях.
***
За окном замелькал родной степной пейзаж. Все чинно приготовились к выходу. Появился вдали поселок, где парня ждала на перроне мачеха. Попутчикам вдруг сильно захотелось курить, а пуще – посмотреть на героиню рассказа. На заснеженной станции стояла хрупкая, миловидная, совсем еще молодая женщина, вглядывалась в лица, мелькавшие в окнах состава, нетерпеливо теребила уголок платочка. Увидев, как пасынок спускается по ступенькам, засеменила ему навстречу. Глаза двух родных людей встретились, залучились теплотой. Жания ласково потрепала парня по вихрам, притянула к себе, поцеловала в лоб. Тот заботливо поправил сбившуюся набок шаль женщины.
Как мы становимся врагами своим детям
- Мама, зачем вы пришли, вон ветер как поземку метет, неровен час, простудитесь.
- Ой, что ты, сынок, радость греет, ждали тебя, беспокоились, успеешь ли к свадьбе брата.
Из багажного отделения на перрон выставили маленький контейнер для перевозки животных. А Жания все обнимала сына.
- Нет, мама, мой в кармане, это ваш, ваш, ведь, уже совсем старый, до вас не дозвонишься, да, и вам надо родне звонить.
Женщина гордо покраснела, когда стильный мобильник в чехле на тонком ремешке повис на руке. Догадавшись, перевесила на шею поверх пальто.
- И еще я добавлю вам хлопот.
Крышка коробки-контейнера, привезенной в багажном вагоне, была сдвинута в сторону, и на снег мужские руки бережно поставили курносого толстого щенка.
- Барон – воскликнула Жания!
Мудрая молодая мама взрослых сыновей Жания тискала упитанного щенка, заливаясь счастливым смехом. Целовала его в нос, и поминутно оглядывалась на сына. Тот растроганно улыбался. Поезд покатил дальше…
