АСТАНА, 10 авг – Sputnik. Довелось мне несколько недель назад побывать в Национальной библиотеке. Пока ждала начала мероприятия, решила пройтись по коридорам главного книгохранилища. Небольшая экспозиция с аккуратно разложенными книгами почему-то сразу бросилась в глаза. Ветхие с пожелтевшими страницами и обшарпанными краями книги заинтересовали лишь только из-за языка, на котором были написаны. Трагедия "Енлик-Кебек" Мухтара Ауезова, как и с десяток книг других известных в Казахстане авторов, когда-то изданные на латинице, вновь стала интересной.
Долго вглядываясь в старинную книгу, я почему-то глубоко задумалась о том, что в нашей стране в скором времени будет использоваться латиница. Мне, как пишущему на русском языке журналисту, по сути все равно, какими буквами и на какой транскрипции зазвучит мой родной казахский язык. Но как матери ребенка, который буквально через год переступит порог школы, стало как-то жутковато.
Я в этой ситуации представила, что ждет моего ребенка и меня, когда латинские буквы запляшут в школьной тетради.
В судьбоносный 1991 год мои родители были твердо уверены, что просто жизненно необходимо меня отдать в школу с казахским языком обучения. Дома чаще стал звучать родной язык, отец, заглядывая в будущее, уверял, что отныне язык надо знать, а значит и учиться на нем. Собрав нужные для поступления в начальное звено обучения документы, родители впервые в жизни разочаровались в системе образования. Дефицит книг на казахском языке, а в некоторых случаях и их абсолютное отсутствие, остановил тогда их. Меня отдали в школу с русским языком обучения, на казахском в нашей семье продолжали говорить в домашних стенах.
Через несколько лет перевод отца по работе в другой город вновь вернул им уверенность, что я должна была закончить образование на казахском языке. Пятый класс школьной программы мне пришлось усваивать на родном языке, но только в переводе с русского. Даже через пять лет проблема с учебниками так и не была решена.
Родители по традиции в августе отстояли огромные очереди у книжных прилавков, и учебный год стартовал. И вот тогда-то и начиналась вся катавасия. Каждый раз, открывая учебники сына, который только закончил пятый класс, я задумывалась, неужели чиновники так хорошо думают о моем ребенке и о тысячах его сверстников?! Неужели дети-индиго, вундеркинды и прочие дарования могут вырасти на программе, которая для взрослого носителя языка остается проблематичной. Думаю, не стоит рассказывать о том, что отечественные учебники не раз становились хейдлайнерами новостных ресурсов, об их "недоделанности" созывались комиссии, эксперты бились за их совершенство. И все тщетно, школьные учебники по-прежнему оставляют желать лучшего, также как и вся система образования.
Через год первый школьный звонок прозвенит для второго моего ребенка. Но звонок этот уже сейчас кажется мне каким-то тревожным. Команды "сверху" торопят с переходом на латиницу, а в душе нарастает тревога. Если за четверть века независимости учебники на казахском языке, как впрочем и на русском, не стали лучше, не заслужили авторитета, то что будет с учебниками, которые из-под типографского станка выйдут на латинице? Страшно представить!
И доводы служителей науки и государственных мужей о том, что все будет в порядке, не внушают доверия и не добавляют уверенности в успехе этого предприятия.
