НУР-СУЛТАН, 20 июн — Sputnik. В День медицинского работника врачи-уроженцы Казахстана, работающие в России, рассказали Sputnik, что такое "красная" зона, какой труд остается скрытым от глаз пациентов и каково это – лечить людей от онкологии в пандемию.
Алина Хикметова
Хирург Алина Хикметова родилась и выросла в Шымкенте. В 2001 году она поступила в интернатуру в Пензе, где встретила будущего мужа и через несколько лет вслед за ним переехала в подмосковные Бронницы. В бронницкой городской больнице Алина работает 17 лет.
"Многие медицинские случаи, которые обычный человек считает интересными, для нас обыденность, - говорит она. – Поэтому, когда в апреле прошлого года нашу больницу решили перепрофилировать под коронавирусных больных, я сразу решила, что пройду обучение и буду там работать. Я ведь привыкла к самым разным ситуациям, в Пензе работала в скорой помощи, а это лучшая школа для хирурга".
В ковид-госпитале Алину сначала назначили старшим врачом приемного отделения.
В Казахстане учредят звание заслуженного врача
"Знаете, я никогда ничего не боялась – ни вида крови, когда училась, ни скальпель держать, - рассказывает она. – А тут испытала страх: коронавирус все-таки болезнь инфекционно-терапевтического профиля. Успокаивало одно – все столкнулись с ней впервые. Пугало еще и обилие машин скорой помощи – приходишь в приемный покой, а там 60 скорых стоит. Мне всегда всем хочется помочь, и было страшно: вдруг всех охватить не получится?"
Еще одним испытанием стали защитные костюмы. Алина вспоминает, как сложно было надевать их поначалу.
"Это сейчас мы привыкли, а тогда пока одни бахилы наденешь, потом другие. Потом костюм. Две пары перчаток. Все это заклеиваешь. Очки, - перечисляет она. – Уходило минимум минут 20. И даже ходить в "защите" было тяжело. Жарко. Помню, выхожу со смены, снимаю обувь, а вспотела так, что вся стопа в воде".
У беременной дважды останавливалось сердце: врачи сумели ее спасти
Один раз Алина упала в обморок. Но человек действительно ко всему привыкает, пожимает плечами она. На второй месяц врачам стало легче.
"К этому времени я напоминала себе собаку Павлова, - смеется доктор Хикметова. – Выходить из "красной" зоны, когда захочется, нельзя, и мы приучились не пить, не есть по 12 часов. Оказывается, жить в таком ритме реально. И оперировать в защитных костюмах тоже".
Самое тяжелое в "красной" зоне – видеть, как задыхаются люди, говорит Алина.
"Сейчас я полностью веду ковидных больных и могу сказать, что коронавирус – очень коварное заболевание. Вчера человек шел на поправку, а сегодня ему вдруг становится хуже, хотя ты выкладываешься в плане лечения по полной. Лечение таких больных – это постоянная борьба", - считает она.
Пациенты Алины – в основном люди с поражением легких около 70%. Выход из этого состояния только один – реанимация, и когда людей везут туда, многие плачут, говорит доктор Хикметова.
"Я часто держала их за руку и плакала вместе с ними. Да, должно быть холодное сердце, но такой я человек – эмоциональный, - рассуждает Алина. – И думаю, это даже хорошо, потому что я ставлю целью каждого поднять на ноги. Пациенты мои это понимают. Был однажды больной – мужчина, 56 лет, сахарный диабет, гепатит С, 80% поражения легких. Разумеется, подключили его к ИВЛ. Мы его 40 дней лечили, конечно, за столько времени привязываешься к человеку. До сих пор на связи, он меня поздравляет со всеми праздниками".
Алексей Цой поздравил медиков с профессиональным праздником
В начале пандемии Алина еще пыталась считать, сколько к ней поступило больных с коронавирусом. Когда их число перевалило за тысячу, она бросила это дело. Тем более, сейчас ее пациенты разбросаны по всей России.
"Когда наш временный госпиталь в Бронницах закрыли, мне предложили улететь на полтора месяца на Камчатку, там лечить людей от коронавируса, - рассказывает она. – Только вернулась оттуда – уехала в Крым, где тоже полтора месяца занималась ковидом. Затем был Владивосток, сейчас я в Ялте, а с 1 июля в Бронницах снова открывается госпиталь, и я возвращаюсь туда. За семью я спокойна, мы все привитые, поэтому в "красную" зону иду смело. В конце концов, я врач, и откликаться в подобных случаях – мой долг".
Айман Иманбердина
Айман Иманбердина в шутку называет себя "бойцом невидимого фронта". Но в каждой шутке, как известно, есть доля правды: Айман – заведующая рентгеновским отделением Центра лучевой диагностики и рентгенохирургических методов лечения в Московской области. Чтобы разгрузить врачей московских поликлиник, с самого начала пандемии доктор Иманбердина изучает рентгеновские снимки особо тяжелых пациентов.
"Я совмещаю две работы – онкодиспансер, где я тружусь уже 21 год, с тех пор как вслед за мужем переехала из Караганды в Московскую область, и Научно-практический центр телемедицины, где являюсь врачом-экспертом, - объясняет она. – Врач-эксперт должен консультировать московских врачей, проводить дистанционное описание снимков и КТ пациентов, чтобы не упустить никаких изменений в легких и не дать коронавирусу прогрессировать в организме. С какими-то больными мы даже не пересекаемся, и тем не менее я знаю о них все, потому что анализирую всю клиническую информацию".
Вообще, будучи студенткой Карагандинского государственного медицинского института, Айман задумывалась о других специальностях. "У меня все медики: мама – фтизиатр, папа – хирург, и в таких семьях дети обычно идут по стопам родителей, - рассказывает она. – Но в итоге я выучилась на терапевта, а потом ушла в декрет, и когда ребенок подрос, мне все пришлось начинать с нуля – другая страна, поиск работы, а тут в онкодиспансере искали врача-рентгенолога и предлагали меня обучить".
Айман согласилась и, по ее словам, с каждым годом все больше убеждается, что не зря.
"Во-первых, лучевая диагностика – это интересно, а во-вторых, наш профиль оказался очень важен и полезен в пандемию", - говорит она.
При этом онкодиспансерам в условиях коронавируса пришлось особенно тяжело. Если другие медицинские учреждения можно было перепрофилировать, временно не принимать какие-то категории больных, в случае онкологии это невозможно.
"Пациенты с онкологией не могут ждать, - говорит Айман. – С другой стороны, они в группе риска, потому что ослаблены на фоне химиотерапии и любую болезнь переносят хуже, а тут угроза коронавируса. Мы должны были перестроить работу, но грамотно, чтобы диспансер работал бесперебойно и пациенты не были брошены".
Руководство клиники решило "сортировать" пациентов – всех, кто обращался в диспансер, отправляли на исследование легких и по полученным снимкам решали, можно ли госпитализировать человека.
"Эта мера помогала еще и защитить персонал, чтобы было кому работать, - говорит Айман. – Но нагрузка на наше отделение, конечно, возросла. Иногда мне казалось, что мы работаем в каком-то бесконечном аврале. Первого больного коронавирусом я увидела 22 апреля прошлого года – и потом три месяца, пока первая волна не пошла на спад, сидела со снимками до полуночи".
Токаев подарил поликлинике в Нур-Султане машину скорой помощи
Сейчас у всех врачей отделения просто глаз наметан на ковид, говорит Айман. А тогда, год назад, было тяжелее из-за паники.
"Мы не боялись заразиться, мы боялись за больных, поэтому принимали в защитных костюмах, после каждого пациента включали кварц", - вспоминает она.
Однако врачи быстро адаптировались – до сих пор в диспансере не было ни одной вспышки коронавируса. А в августе прошлого года Айман Иманбердиной присвоили звание Заслуженного работника здравоохранения Московской области, о чем она говорит со стеснением.
"Да, работали круглосуточно, но ведь ситуация так сложилась, - рассуждает она. – Главное, чтобы мы все смогли с этим справиться, и я рада, что вношу вклад в эту борьбу".
