АСТАНА, 8 мар – Sputnik, Сергей Ким. Экзотическое у нас творческое ремесло в других странах успело обрасти легендами: например, бытует мнение, что этот вид звукоизвлечения вреден для организма, женского в особенности. В некоторых странах певцов-горловиков вносят в список вредных для здоровья профессий.
Анара и Абзал облекают звуки древних инструментов в современные аранжировки. Для любого меломана услышать шан-кобыз и горловое пение в исполнении двух мастеров, да еще в такой, почти домашней обстановке —лучший подарок. Впечатление от короткого репетиционного исполнения одного из произведений "Arkaiym" в акустике маленького замкнутого пространства можно описать двумя словами – оцепенение и восторг. А потом мы поговорили с Анарой о ее особом пути в музыке, а, может быть, и жизни.
– Анара, есть такое мнение, — может быть, это стереотип, — о том, что голосовое пение сугубо мужское занятие…
– Когда я готовился к интервью, заметил, что тывинских, алтайский и монгольских мастеров в сети очень много. Видимо, у тех народов, где горловое пение обычное явление, и женщин, связанных с этим искусством, больше?
– Да. Потому что те народы лучше сохранили древние традиции – как культурные, так и религиозные. Я возрождаю это в Казахстане благодаря тому, что меня научил все-таки мужчина. Мой учитель – Абзал (участник группы. – прим. ред.). Другое дело, существуют три основные школы горлового пения, которые разделяются по высоте звука: нижний, средний и верхний: каргыраа, хомей и сыгыт. Есть народы, предпочитающие одну из этих разновидностей. Эти три разновидности демонстрировали когда-то строение мира: каргыраа – это подземный мир, хомей – земной мир, сыгыт, высокий, свистящий звук – небесный мир.
– Еще одно мнение очень распространено: горловое пение наносит серьезный ущерб здоровью исполнителя, и особенно вреден для женщин. Это правда?
– А по своему опыту что вы можете сказать?
– Когда Абзал начинал обучать меня, а я женщина уже рожавшая, у меня не было в этом плане каких-то серьезных ограничений. А девушкам более раннего возраста все-таки не рекомендуется петь таким образом.
– В прошлом году на одном из российских телеканалах прошла новость о том, что тывинские мастера горлового пения начали добиваться льготного выхода на пенсию – еще до достижения общего для большинства возраста. Более того, местное правительство пошло им навстречу. В качестве аргумента приводился пример Монголии, где ремесло мастера горлового пения приравнено чуть ли не к труду шахтера. Скажите, это действительно так тяжело?
– А с чем это связано? Читал о нехватке кислорода…
– Нет, это не задержка дыхания. В принципе, когда поешь, создаешь некие усилия для сжатия большей части бронхов. Сжимаешь не только органы дыхания, но и заднюю часть головы… даже не знаю, как это правильно объяснить. То есть физиологически ты ощущаешь именно это. Сдавливаешь верхнюю частью всего тела. Иначе этот звук просто не выйдет.
– Горловое пение связано с каким-то религиозным культом, шаманизмом, либо у древних народов это было вроде эстрадного пения в наши дни?
– Сколько мастеров горлового пения в Казахстане?
– Один из первых горловиков, который начал пропаганду этого искусства среди казахов – Едиль Кусаинов. Второй был Абзал (смотрит на напарника), потом были студенты, которые обучались у Абзала. Есть такой молодой человек Жолдасбек, он создал свой ансамбль…
– Я так понимаю, вы знаете всех людей, и их можно перечесть по пальцам?
– Способность к горловому пению как-то связано с природными данными для академического или эстрадного вокала, например, должен ли быть у певца слух или голос?
– Слух, наверное, да – должно быть некое интонирование. Наличие голоса вообще не принципиально. Два разных вида пения задействуют разные области связок. В классическом пении мы используем верхнюю часть связок, в горловом нижнюю. У одного из учеников Абзала из-за ларингита пропадал голос, но "горло" при этом не пропадало.
– Долго учились горловому пению?
– Как вы пришли к этому звукоизвлечению – у вас есть музыкальное образование? И вообще, вы начали заниматься горловым пением потому что знали, что женщин-исполнительниц в Казахстане нет, хотели быть первой?
– Абсолютно не была в курсе хитросплетений нынешнего времени, связанных с этим искусством. Я училась в школе имени Байсеитовой, потом в колледже имени Чайковского, потом в консерватории имени Курмангазы, то есть я закоренелый классик по специальности “прима-кобыз”. Но меня всегда интриговали другие казахские инструменты, причем не такие популярные и раскрученные, вроде домбры. Меня, например, привлекал инструмент саз-сырнай. А вообще, пыталась учиться игре на разных инструментах. Потом я увлеклась шан-кобызом (язычковый музыкальный инструмент. – прим. ред.), а шан-кобыз практически "сосед" с горловым пением. И так я осознанно к этому пришла и обратилась к Абзалу, чтобы научил. Он сначала меня отговаривал, я была единственной девушкой среди его учеников. Но потом согласился, конечно.
– Тот факт, что вы единственная в Казахстане, дает какое-то преимущество, может быть, усиливает эмоции слушателей?
– Мы уже выяснили, что физически этот вид искусства довольно сложен. Накапливается ли усталость после череды гастролей?
– Если воспринимать горловое пение как владение новым музыкальным инструментом, которым я овладела позднее других, здесь сложность больше психологическая. Настрой перед выступлением, постоянные занятия. Ведь многое дается только с возрастом. Наверное, есть какое-то созревание инструмента в тебе, в твоей голове, осознание предмета. Открываешь возможности человеческого тела: все настолько уникально и так изменяется с возрастом… Когда начинаешь это изучать – удивляешься. Когда играла на шан-кобызе, не получался один звук. Когда им овладела, узнала – что у меня где-то возле гортани есть новая для меня мышца. То же самое с горловым пением.
- То есть в случае с горловым пением, инструментом становитесь вы сами?
– Много ли людей в нашей стране, которые в связи с утерей традиции, с удивлением обнаруживают, что казахи, оказывается, когда-то пели и так?
– Знаете… не было такого. Слушатели просто не понимали, что они это знают. Говорят, что была дрожь по телу, говорят, что хотелось встать, пойти воевать или еще что-то. Мы называем этот феномен генетической памятью. То есть человек в глубине подсознания это все знает. Музыка помогает это вытащить наружу. Древние инструменты, наверное, этим и уникальны.
– По вашему опыту, оценивают ли мужчины горловое пение в вашем исполнении с точки зрения женственности? Мы же привыкли к определенным стандартам. Есть ли слушатели-мужчины, которые приходят после выступления и выказывают какое-то особое отношение?
– У вас есть дети?
– Один ребенок.
– А как он воспринял в первый раз эти необычные звуки: мама ходит-ходит, и вдруг начинает выдавать такое!
– От меня столько звуков привыкли дома слышать! Но сначала был страх, с другой стороны, она же понимала – это мама, так что, все нормально! Потом дочка – скоро ей будет 6 лет — надо мной упорно смеялась. Мы всячески проигрывали эту тему, шутили. Она пыталась мне подражать даже. Сейчас вообще не обращает внимания.
– Дочка пойдет по стопам матери?
– Она верит, что будет музыкантом. Я говорю – не надо, это тяжело. Музыку надо любить, надо осознанно прийти к ней, отдавать всю себя.
