Андреевна отерла руки о фартук, переваривая, что только что Васька сказал, потом охнула, села на табуретку и спросила:
- Отец?
Васька сглотнул слюну, скуксился, стараясь не заплакать и рассказал:
- Мастерю я, значит, во дворе скворечник, пошел в сарай за столярным клеем, дверь-то приоткрыл, а перед носом отцовы сапоги резиновые болтаются, рыбацкие. Стреха под крышей скрипит, видать, тело на веревке на ветру телепается.
Андреевна, ноги у которой стали ватными, оперлась на плечо сына и попросила вывести её на воздух. Вместе они дотопали до скамейки посреди двора, сели на неё, Василий спросил:
- Мам, а делать-то что?
Действительно, что?
Женщина постаралась взять себя в руки, помолчала минуты две, рисуя в голове теперь уже целый список дел, связанных с похоронами мужа и сиротской Васькиной жизнью, потом спохватилось:
- Батюшки, так ментам и в скорую звонить надо! Пускай приедут, удостоверят нам самоубийство Антон Степаныча. Звони, скорей, звони!
По прозвищу Ворон, или Как мой сосед отсидел в тюрьме за другого человека
Степанычем Василиса Андреевна называла мужа только в торжественных случаях, в гостях, на людях, или когда серьезно хотела с ним поговорить. Но тут случай, действительно, торжественный. Супруг её, балагур, рыбак и любитель выпить, с которым она устала воевать из-за его бесшабашности и безответственности, ушел от них с сыном самым наглым способом. Так, что не достанешь, даже если очень захочешь.
Васька отзвонился в полицию и неотложку, прижался к теплому маминому боку, и робко спросил:
- Мам, может, посмотрим, что там, в сарае.
Андреевна отмахнулась:
- Что ты! Даже думать не смей! Вот, пускай приедут, как это говорится, официальные органы, и сами все посмотрят, и нам покажут. А нам с тобой до их приезда в сарай лазить нечего. Я сериалов много смотрю, знаю, что с людьми бывает из-за лишнего любопытства.
Васька представил себе похороны отца, жизнь вдвоем с мамкой, которая строга была, ну, очень, захлюпал носом. Сердце Андреевны не выдержало, и она завыла в голос:
- Степаныч, на кого ж ты нас покинул? Да кто ж теперь Ваську растить будет? Да кому ж теперь я со всем нашим хозяйством-то нужна?
"Люблю я свою бедность": история о матери-добытчице
Буквально тут же через забор перелезла соседка Карина, собиравшая в это время помидоры в огороде.
- Че, батька помер? – спросила она Василия.
- Да, - кивнул тот, - в сарае висит, самоубился.
- А все ты, неуемная, - громко сказала ревущей в голос жене Степаныча злющая Карина. – Ела мужика поедом, вот и удавился. А какой был мужик, золото – не человек! И рыбки с речки принесет, и дров нарубит, и огород перекопает, тебе ж все мало, надо, чтоб еще по струнке ходил!
- А то, что водку пил, да по бабам пьяный шастал, вы не замечали? - закричала на Карину Василиса Андреевна. – Было за что его по щекам тряпкой лупить, так и лупила, жена, небось, имею право!
На бабский крик прибежал аж с другого конца улицы плотник Марат, понял, что со Степанычем беда.
- Довели, значит, батьку? – почему-то весело подмигивая Василию, спросил он. - Так, гроб править надо. Уж, коли хоронить, так в крепкой, нормальной домовине. Я по-соседски такую недорого сооружу.
Еще минута, две, и двор Савельевых наполнила толпа соседей со всей улицы, одни утешали Андреевну, другие разговаривали между собой, злословя насчет строгости и жадности Василисы. Третьи прикидывали, во сколько сейчас похороны и поминки семье обойдутся. Шум, гам, Андреевна с Василием стояли посреди этой толпы, ни живые, ни мертвые.
Я только шнурки не умею завязывать, или Реальная история человека без кистей
Наконец, почти одновременно подъехали полиция и неотложка, фельдшер и участковый, быстро выяснив, в чем дело, уверенно пошли к сараю "труп протоколировать", за ними двинулись Василиса, Василий и все их соседи.
Участковый, распахнув двери сараюшки и, разглядев, что там внутри, смачно выругался и выудил из толпы за шиворот Ваську.
- Ты отца повешенным нашел?
- Ну, я, - признался Вася.
- Гляди теперь…
Под крышей сарая болтался подвешенный к стрехе, видать, для просушки, рыбацкий резиновый комбинезон Степаныча. Самого Степаныча в том комбинезоне не было.
- Так, я ж… Я ж сапоги увидел, да подумал… Да бегом к мамке… Голосить… - пролепетал Василий.
Толпа застыла в немом удивлении, такого казуса никто и представить не мог, и тут откуда-то из глубины двора раздался бравый голос Антона Степановича:
- По какой причине хоровод?!!
Он, как оказалось, с утра принял на грудь, и, чтобы жена его не ругала, завалился в нетопленой бане отсыпаться. А, как выспался, вышел наружу – есть захотелось. А тут шум-гам на всю округу, врачи, полиция во дворе, Степаныч не знал, что и думать.
Тоска невыносимая, или Как мы сидели на гречневой диете
Перебивая друг друга, соседи объяснили ему, что произошло. Что Васька принял рыбацкий резиновый комбинезон, вывешенный в прохладном сарае сушиться, за труп отца. Антон Степанович так долго смеялся, что начал икать. Потом разогнал всех посторонних со двора, сыну влепил подзатыльник за невнимательность, а жене велел все-таки налепить вареников, хотя та с растерянным видом сидела на кухне и пила из граненого стакана успокоительный чай.
Василиса Андреевна потребовала от мужа, чтобы злополучный комбинезон тот выбросил, взамен обещала его за водку и женщин больше не ругать, и, впрямь, вдруг надумает всерьез удавиться. Соседи с того случая зовут Антона Степановича в шутку Жмурик. Сначала его это прозвище злило, потом он с ним свыкся. И стал говорить, что, видать, много лет жизни ему еще на роду прописано, коли один раз уже "помирал".
