Он принял меня за исполнителя приговора
Решетки, замки, колючая проволока, овчарки, бегающие по "запретке" - неотъемлемые атрибуты тюрьмы. В Павлодарском учреждении АП-162/1 содержались и содержатся следственно-арестованные, ожидающие приговора суда. Одному из них, 26-летнему Семену Бочаренко (имя и фамилия изменены - Sputnik), приговор уже был вынесен. За совершение двух убийств в Экибастузе судебная коллегия Павлодарского областного суда приговорила его к исключительной мере наказания - расстрелу. Но уже в Акмолинской тюрьме он признался еще в двух убийствах, совершенных в Павлодаре.
Проверили - точно, были такие преступления. Одно убийство числилось "висяком", по другому Бочаренко показал местонахождение трупа. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами смертный приговор был отменен и назначено дополнительное расследование, Бочаренко вновь этапировали в Павлодар.
…Вместе с заместителем начальника учреждения по режиму Сергеем Трушиным мы шли по решетчатому коридору к режимному корпусу, где содержатся арестованные.
Громыхнули запоры на одной из камер, тяжелая железная дверь открылась, и сквозь решетку второй двери на нас взглянул худощавый парень среднего роста в тюремной робе. Обычное, ничем не примечательное лицо, вот только обращали на себя внимание его глаза. Запавшие и отрешенные, как бы глядящие не наружу, а внутрь их владельца.
- Что, поедем? - также отрешенно спросил узник.
- Нет, Семен, в гости к тебе пришли, разговаривать будешь, - весело ответил Трушин.
Отрешенность парня на наших глазах сменилась оживлением.
- Можно тогда закурить? - спросил он почему-то у меня.
Позднее он скажет, что принял меня за исполнителя приговора…
...И вот мы сидим с ним в специальной комнате, и я пишу на диктофон нашу беседу. Рядом - два охранника, потому что мой собеседник - из тех, кому терять нечего. И он жадно смолит сигарету, поднося к лицу сразу две руки, потому что они в наручниках. И говорит так же жадно, быстро, взахлеб, словно боясь, что его не дослушают, прервут, и у него потом не будет возможности сказать все то, что накопилось за долгое время одиночества. Но вначале обратимся к документам.
Из материалов уголовного дела
"Около 18 часов 21 февраля 1995 года Бочаренко С. Т. совместно с К. и О. пришел на квартиру И. по адресу... г. Экибастуза, где продолжили распитие спиртных напитков. В процессе их распития между Бочаренко и О., с одной стороны, и с К. и И., с другой стороны, возникла ссора, перешедшая в драку.
Бочаренко совместно с К., с целью умышленного убийства О., имевшимися при себе ножами стали наносить множество ударов в жизненно важные органы О., причиняя особые мучения и страдания, нанесли ему 27 проникающих колото-резаных ранений, от которых последний скончался на месте происшествия.
...После чего И., возмутясь совершенными деяниями Бочаренко и К., стал высказывать им свои претензии. На этой почве Бочаренко в преступном сговоре с К., с целью умышленного убийства, сокрытия другого преступления, причиняя особые мучения и страдания, имевшимися ножами нанесли более 22 телесных повреждений И., от которых пострадавший скончался на месте происшествия.
"Застрелили в упор": как расследовали "убийство" молодой женщины в Павлодаре
...Продолжая свои преступные деяния, Бочаренко в преступном сговоре с К. умышленно, с целью сокрытия своих преступных действий подожгли квартиру И., уничтожили его имущество...". (Позднее К., находясь в камере, покончил жизнь самоубийством - авт.).
Мучился и говорил с Богом
- Семен, если честно, ты признался в двух павлодарских убийствах для того, чтобы оттянуть время из-за нового расследования?
- Нет. Вера в Бога побудила меня к этому. Я подумал, что приду к нему, не раскаявшись до конца. Признаться, было непросто. Признание идет через раскаяние. Я себя ломал, свою душу. Когда меня привезли в тюрьму Акмолы, там было человек тридцать "вышаков" (приговоренных к смерти - авт.). Все они мучались, говорили с Богом. Я уже смирился со скорой смертью, но на душе у меня камень был, понимаете? Он давил, мучил меня. И я попросил своего сокамерника Сережу сказать оперативникам, что на мне еще два убийства. Сейчас мне гораздо легче от того, что я признался.
- Расскажи об этих преступлениях.
- Павлодарское убийство Сейтказина (фамилия изменена - авт.) - это мое первое убийство в жизни. Мы с ним почти ровесники были, он меня на полгода старше. Здоровый, боксер, под метр девяносто, любил всех "поднимать на кулак". Хотел, чтобы все шестерили ему. Однажды он избил меня. Послал за водкой, а я отказался. Ну и пошло-поехало... У меня здоровья не было с ним боксоваться, да и не с одним со мной он так обходился, бил ребят, деньги вымогал. В августе 1994 года мы собрались несколько человек, кого он обидел. И я первый ударил его топором по голове. (Затем еще один из участников убийства нанес Сейтказину множество ударов ножом в грудь и живот, а другой дважды выстрелил в него из мелкокалиберного пистолета. Но смерть потерпевшего наступила от черепно-мозговой травмы).
Как в Павлодаре задержали грабителей, жестоко мучивших своих жертв
У меня в душе злость была. Я думал: убью его, и она пройдет. Но когда убил, то никакого удовлетворения не получил, в душе пустота осталась. Злость моя не насытилась, она, наоборот, стала еще больше...
- Ну, допустим, первая жертва обижала тебя, и твои действия еще можно, если не оправдать, то, хотя бы, как-то понять. Но второй убитый мужчина ни в чем перед тобой не провинился, ты и увидел-то его впервые в жизни...
Из материалов уголовного дела
"30 декабря 1994 года около 24 часов в Павлодаре... был обнаружен труп Г., 1939 г. р., в автомашине ВАЗ-2106. Установлено, что 30 декабря 1994 года около 22 часов Бочаренко и несовершеннолетний А. из корыстных побуждений, с целью убийства водителя и завладения чужим имуществом - автомобилем - остановили гр. Г. и попросили довезти их до магазина "Кооператор". Затем попросили остановиться возле дома N... по ул. Кутузова.
Бочаренко сзади накинул Г. удавку, а А. удерживал Г. за руки. Г. скончался на месте. Далее Бочаренко и А. скрылись с места происшествия на указанной автомашине, но застряли у дома N... по ул. Катаева и бросили автомашину".
- Да, ему я отомстил за других. За несколько дней до этого я ночью возвращался домой. Был поддатым, и у меня была сумка с шампанским и водкой. Я частное такси остановил, их там двое сидели, тоже поддатые. Доехали, я рассчитался с ними бутылкой шампанского. Но этого им показалось мало, они решили забрать всю сумку.
Предложил знакомому Сашке, ему 16 лет было, принять участие. Он сначала испугался, а когда я пообещал, что машина ему достанется, так сразу согласился...
- А тебе не кажется странной, если не сказать больше, твоя логика? Если человек занимается частным извозом, то он виноват в том, что на тебя напали его коллеги... Они, ведь, даже не друзья ему...
- Но общество-то одно. Все люди - как родственники.
- По твоей логике, можно истребить все общество за вину одного человека.
- Да у меня тогда злость была на всех людей. И таких случаев было много. Если начать рассказывать - по лагерям их не перечесть. Пятьдесят изоляторов по десять суток карцеров. И все только за драки. А дрался-то с кем? С теми, кто в таких же робах, как и я сам.
Вы не поверите, я к животным даже лучше отношусь, чем к людям. Вот даже здесь собака на "запретке" воет, а у меня в душе все переворачивается. Я понимаю: она осознает, что у нее здесь - пожизненное заключение. Ей хочется побегать, на зеленой травке покувыркаться, а ее цепью приковали, и спасения у нее нет...
Кошмарные "подснежники", или Как убийцу выдало его же алиби
- У тебя не бывает ночных кошмаров? Убитые тобой люди не приходят к тебе во снах?
- Снятся, конечно. Вот и водителя этого видел. Но просто так. Идут, мимо проходят. Что-то говорят... Без обиды. Может, оттого, что я Бога молю, прощения за грехи свои прошу...
- Откуда в тебе такая злость к людям? У тебя что, было трудное детство?
- Не знаю, может, вообще криминальное начало у меня в генах заложено. Хотя в семье у нас судимых не было. Отец - капитан пехоты, мать - тоже военнообязанная, в звании майора, работала на междугородней станции начальником цеха. Оба были коммунистами. Но я не их путем пошел. В четырнадцать лет - первая магазинная кража. И первый срок - три с полтиной, второй - уже восемь. У меня постоянно было стремление украсть. Как будто толкал кто-то сзади...
- И ты не пытался после освобождения взяться за ум?
- Пытался. Освободился, полгода жил паинькой. Устроился в СПТУ мастером производственного обучения. Вы знаете, я же в совершенстве художественной резьбой по дереву владею. Хорошо изучил технологию деревообрабатывающего производства. Любой станок установлю и запущу в производство. Помню, директор СПТУ, когда увидел мою работу, у него мозги заклинило. Я и в лагерях постоянно столяркой занимался - кухонная мебель, гарнитуры, стенки, журнальные столики, все, что угодно...
Возмездие: как цыганский барон и его дочь ответили за убийства
- А друзья, любимая девушка у тебя есть?
- У меня очень много друзей и на воле, и в зоне. Вот здесь, когда меня на суд повезли, один пацан говорит: "Семен, давай скажу, что это я убивал..." Я ему: "Ты с ума сошел, тебе всего семнадцать лет..." А вот девушки у меня нет. Так, случайные женщины, конечно, были, я не импотент. Но чтобы по-настоящему - нет. Да и когда? Из 26 лет своих я одиннадцать с половиной - по зонам, начиная с "малолетки".
- Что ты больше всего ценишь в людях?
- Умение раскаяться. Если человек умеет осознавать свои ошибки - он может понять другого человека. А тот, кто не хочет признаваться в своих ошибках, не понимает, что он теряет свою душу.
- А сам ты не потерял свою душу? Ведь ты не очень-то стремишься понимать людей.
- Нет, я, наоборот, ее сейчас нашел, обратившись к Богу. Я говорю с ним и раскаиваюсь во всем, что сделал. Прежде всего о матери своей, о сестренке думаю, ведь они страдают из-за меня. Мать приезжала ко мне на свидание в Акмолу, она такую боль у меня с сердца сняла. Мать - она, конечно, есть мать…
- Сейчас у тебя много свободного времени. Чем ты его заполняешь? Читаешь?
- Да, и очень много. Но не детективы. Разные Чейзы, адвокаты Мейсоны меня не интересуют. Тут в каждой камере - свои детективы. Читаю в основном историческую литературу и приключенческую - "Жестокий век", "Чингисхан", "Абай", "Кочевники", "Таис Афинская", Александра Дюма несколько томов прочитал. Поначалу еще рисовал да скульптурки лепил из хлебного мякиша и отдавал в соседние камеры. Сейчас как-то желания нет.
- Семен, я уверен, что ты сейчас в уме прокручиваешь всю свою жизнь. Какое самое яркое событие из детства тебе врезалось в память?
- Мне три года было, и я в колодец упал. Все кричали, соседи бросились меня спасать. Мужика одного веревкой обвязали и спустили ко мне. Он меня обхватил, и нас всем миром вытаскивали. А я, что интересно, не испугался совсем, и, когда нас вытащили, вместо того чтобы плакать, смеялся вовсю. Но потом, правда, разрыдался.
- Ты часто думаешь о том, что тебя, возможно, ждет впереди?
- Конечно. Я вот вспоминаю всю жизнь и думаю: какая она хрупкая, легкая, как просто ее потерять. А со смертью я давно смирился. У меня в жизни много моментов было, когда я мог на том свете оказаться. Вот хотя бы в том случае с колодцем... Еще, помню, маленьким я на металлический лист босыми ногами наступил, а на нем провод оголенный лежал под напряжением. Меня трясет, а рядом много людей, и все подойти боятся - кругом железо. Один, правда, смелый оказался, подскочил и отбросил палкой провод... Не захотел Бог тогда меня к себе забрать. Да сколько еще таких случаев было…
Но смерть - это не самое страшное в жизни. Страшнее всего - одиночество. Я около года просидел в одиночке. И там ужасно хотелось, чтобы вместе со мной закрыли хоть кого-нибудь. Пусть даже последнего негодяя, мразь поганую… Но хоть услышать просто человеческий голос, поговорить, поспорить...
- Семен, ты сказал, что раскаиваешься перед Богом за содеянное тобой. А перед людьми?
- Это сложный вопрос. Люди разные...
- Хотя бы перед родными и близкими того же водителя?
- Я перед ним виноват, я все время прошу Бога простить меня за зло, что я причинил ему, его семье и родственникам. И я молю Бога, чтобы ему там, на небесах, было как можно лучше. Вину свою я признаю, но перед Богом, не перед людьми. Люди разные, они меня не поймут.
- Говорят, надежда умирает последней. Ты еще на что-нибудь надеешься?
- Я уповаю только на понимание людей, от которых зависит моя судьба. Я чистосердечно признался во всем, что натворил… Я никогда не убивал женщин и детей, у меня никогда не было при убийстве корыстных целей. И если мне дадут пожизненное заключение, я буду благодарен людям. Ну, а если не получится - то что же… Жизнь на земле не кончается. И должен же я куда-то попасть после смерти…
...Щелкнул за мной замок последней тюремной двери. На улице било в глаза яркое солнце, и легкий морозец румянил лица прохожих. В автобусе звучали слова песни из старого приключенческого фильма: "Есть только миг между прошлым и будущим, и именно он называется жизнь". Песня звала к размышлению, но думать о жизни не хотелось. Хотелось просто жить. И именно здесь, на Земле, а не в иных мирах и измерениях…
P. S. Спустя три месяца после нашей беседы смертный приговор в отношении Семена Бочаренко был приведен в исполнение.
