Каждые два года казахстанские театралы имеют возможность поехать на Edinburgh Showcase – это специальная программа показов в рамках крупнейшего в мире театрального фестиваля Edinburgh Fringe.
Шоукейс формируется Британским советом, и на него приглашают в качестве делегатов представителей десятков стран (в этому году - 60), чтобы показать им самые важные спектакли на самые актуальные темы. В общей сложности на Fringe в этом году показали почти 4,5 тысячи спектаклей, и из них в шоукейс попали только 30, меньше одного процента.
Каково быть единственным зрителем у Серебренникова и Дапкунайте
Театральный фестиваль в Эдинбурге существует с 1947 года, он старейший и крупнейший в мире, а школа британского театра – одна из самых безупречных и профессиональных. Но и британский театр, как любой другой, переживает изменения, причем заметные и серьезные. Сегодня это уже мало похоже на шекспировский "Глобус".
Сам себе драматург
Главный тренд свежего Edinburgh Fringe – это личные истории. Из более чем 20-и спектаклей, что удалось посмотреть, о себе рассказывали создатели примерно 60-и процентов из них. По большей части, это истории о комплексах или пережитых травмах.
Вот, к примеру, Louder Is Not Always Clearer – история слабослышащего художника Джонни Котсена. Это фактически стендап, в котором он сам, непрофессиональный актер, выходит на сцену и рассказывает о своем детстве, о принятии себя со своей физической особенностью, о непринятии окружающими. Получается иронично, хотя достаточно банально, возможно, оттого, что в истории не хватает явного конфликта.
Совершено противоположно выглядит спектакль I'm a Phoenix, Bitch – его придумала и воплотила актриса Брайони Киммингс, которая все свои шоу основывает на личном опыте: она в разное время рассказывала со сцены о своей сексуальной жизни, проводила арт-исследование о влиянии алкоголя на собственный организм. В новом шоу она делится историей нервного срыва: как в один день из-за болезни сына она осталась без работы, поддержки и психического равновесия.
Киммингс не просто профессиональная актриса, режиссер и сценарист, она сверхпопулярна в Великобритании, и ее спектакли – это действительно шоу, а не только сторителлинг. Это и отличает ее работы от других, не менее искренних, но заметно менее эффектных.
Впрочем, дело не только в эффектности: быть универсальным артистом непросто, и создавая драматургию на основе личного опыта, многие перформеры сталкиваются с тем, что их истории отказываются подчиняться театральным законам.
Видимость для всех
Особенно важно было делиться личным для меньшинств. Таких перформансов в шоукейсе оказалось по-настоящему много.
Другой спектакль, посвященный людям с ограничениями по слуху, тоже основан на документальном материале. Scored in Silence рассказывает о судьбах глухих людей, попавших в атомную бомбардировку Хиросимы – о том, как многие из них только десятилетия спустя в музее, посвященном трагедии, узнали, что на самом деле им пришлось пережить. Этот спектакль интересен способом передачи информации: в нем, помимо жестового языка и субтитров, публике с особенностями слуха предлагают еще и "музыку" - зритель надевает специальный ремень с вибрирующей пряжкой, которая передает ритм музыкальных фрагментов спектакля.
Отношения с собственным телом стали темой не только околоинклюзивных спектаклей. Участники фестиваля много говорили о бодипозитиве или на квир-темы, к примеру. К вопросу о последнем: одним из самых трогательных шоу оказался спектакль BURGERZ. Это история Тревиса Алабанзы – транс-артиста, в которого однажды трансфобный прохожий на улице бросил гамбургер. В спектакле Алабанза готовит такой же гамбургер в компании со случайным зрителем ("пусть ко мне выйдет любой белый цисгендерный мужчина"), ведет диалог, а в финале предлагает публике проиграть тот травмирующий эпизод из его жизни снова.
В современном британском театре существует большое движение за права ЛГБТК+ людей, и направлено оно именно на видимость, представленность. Один из спектаклей, Fat Blokes, посвящен историям пятерых гомосексуальных парней с лишним весом. Его автор, британский стендапер Скотти, пригласил полных мужчин поделиться мыслями о сексуальной привлекательности/непривлекательности "жирных тел". И тут в отличие от BURGERZ и ровно как в Louder Is Not Always Clearer, реализм одержал победу над художественностью.
Само совершенство
Несмотря на то, что большая часть спектаклей Fringe – малые формы, в которых, как уже было упомянуто, перформер часто может быть и режиссером, и драматургом, и художником, и менеджером, и монтировщиком сцены, но если вы на сцене видите профессионального артиста, вы действительно это ВИДИТЕ.
Британская школа в этом отношении выпускает людей, ограненных со всех сторон. Какой бы спектакль вы ни смотрели, какой бы злободневно-политический или остросоциальный дискусрс со сцены ни транслировался, это во всем – идеальная пластика и стройные голоса. При этом интересно, что у артистов совсем нет задачи нравиться.
Как сказка "Ер Тостик" превратилась в хоррор
Спектакль The End театрального дуэта Бертрана Леска и Наси Воутсаса, который попал в список "финальных рекомендаций" для делегатов шоукейса, можно описать совсем коротко: два артиста ходят по залу под попсовую музыку и незатейливую историю, рассказанную субтитрами. Но все это вместе - невозможно, потрясающе смешно. В этой нарочито примитивной хореографии заложено столько иронии, сколько никогда не опишешь словами.
Через пластику в похожей стилистике разыгрывается эротическая сцена в спектакле Juliet & Romeo театра Lost Dog – это деланно неуклюже, но вместе с тем перфектно четко. Артисты здесь существуют так, как удобно им, не стремясь понравиться, ни внешне, ни содержательно.
Не делайте больно
Казалось бы, вот это отстранение от потребности восторгать публику, не должно было повлечь стремления все-таки облегчить зрителю жизнь. В этом смысле ни один спектакль, увиденный на шоукейсе, не стал по-настоящему болезненным – артисты относятся к аудитории очень щадяще.
Потенциальный хоррор под названием Coma – сайт-специфик, где публике предлагается провести в полной темноте полчаса, лежа на кушетке внутри трейлера – не пугает и не выворачивает наизнанку. Потому что полчаса слишком мало для дискомфорта, даже если зрение как чувство отключить совсем.
Даже реконструкция судебного процесса пятисотлетней давности по делу об изнасиловании - It's True, It's True, It's True театра Breach – где зрительницы плакали в тех сценах, где героиня рассказывает, как над ней надругались, не сделан для того, чтобы заставить биться угрызениями совести или гнетущими воспоминаниями.
Это просто другая традиция. Это лучшие режиссеры русской театральной школы любят повторять: хотим, чтоб зрителю было неудобно, дискомфортно, плохо, чтоб он страдал, переживал и мучился. Но театр бывает разный.
И когда театр вам показывают в любом зале, любом кафе, любой подворотне – это действительно круто. Шутка ли – четыре с лишним тысячи спектаклей за три недели. И, разумеется, не все они могут прийтись по вкусу любому. Но благо выбрать точно есть из чего.
