Олень, твоя жена в постели – супер, или Соцсети на заборе

Во дворе кипела жизнь, ибо интернет тогда был далеко не в каждой квартире, молодежь не зависала в Сети, а тусовалась на улице. Парни играли в футбол, девочки чинно выходили гулять с домашними питомцами или просто пройтись. Сбивались стайками, что-то обсуждали.

Мужики любили в дальней беседке мастерить. То дядя Коля скамейку деревянную колотит, слушает подсказки трех-четырех советчиков, тихо огрызается, то старик Муратыч принесет останки нескольких велосипедов, найденные на свалке. Будет разбирать и собирать потом из хлама какой-нибудь невиданный драндулет.

Женщины взрослые без толку во дворе не появлялись, разве что выйдут в семь вечера детей на ужин звать, поздороваются вежливо с бабушками на скамейках. И после, как помоют посуду, спустятся посудачить с соседками до сериала, который начинался в девять.

Мои 90-е: тамагочи, кассеты и постеры с Наталией Орейро

Ресторан с разрешения жильцов нашего дома отгородил себе несколькими бетонными плитами закуток возле черного хода в заведение — ставить и разгружать пикап, привозивший продукты, выставлять ящики с пустыми бутылками, мешки с баклажками из-под напитков. Их потом забирали скупщики тары.

И так как бетонные плиты, что пошли на забор, были старыми, работники ресторана побелили их известью. Так у жильцов нашего микрорайона появилась собственная социальная сеть.

А это должно было случиться. Ну, сами представьте: громадный белоснежный забор без единой надписи углем или красным кирпичом? Так не бывает! И вскоре на заборе начали появляться первые фразы. Они были разные, начиная от детских дразнилок и заканчивая юношескими признаниями в любви. Последние становились предметом обсуждений, бывало, бабки на скамейках по два дня гадали, чья Катька какого из Русланов любит.

Скандал у нас случился, когда какой-то взрослый, видать, шутник, написал жирными буквами на самом верху забора сообщение: "Олень, твоя жена в постели — супер!".

Фраза на заборе появилась утром, а вечером участковый приехал на супружеские разборки сразу в семь квартир. Часов пять валандался с ревнивцами, возбужденными сообщением с забора, потом вышел на воздух, к машине, и сказал: "Умный мужик на себя оленьи рога примерять не станет. Но и дураков хватает…".

Дворник Абсалям хитро воспользовался заборной соцсетью. Жильцы нашей "коробочки" не отличались дисциплиной и зачастую не доносили до контейнеров мешки и пакеты с мусором. Абсаляма это злило, он каждое утро собирал у подъездов под десяток таких мешков и тащил на контейнерную площадку. А ему это надо? И однажды на рассвете, пока все еще спали, дворник обломком красного кирпича вывел на заборе печатными буквами: "Кто мусор будет бросать не в контейнер, к тому домой на Новый год не придет Дед Мороз!".

Дети нашего двора стали буквально караулить своих родителей, когда те выходили мусор выносить. Семенили рядом и торжественно вели пап и мам к контейнерам. Следили, чтобы папы не оставляли под скамейками пустые пивные банки, а старшие братья – бутылки из-под газировки. К девушкам цеплялись, чтобы те грызли семечки только "в руку".

Но больше меня повеселила надпись, появившаяся в мае на нашем заборе, который теперь забеливали часто, так как писать и читать сообщения стало многим интересно. Фраза была короткой: "Лена — шалава". И номер сотового телефона.

Руки зачесались позвонить и узнать, реальный ли это номер и реальна ли Лена.

- Алло, Лена?

— Лена.

- Там про вас кто-то на заборе написал…

— Знаю.

- Стереть бы надо.

— Не надо, литературное слово. Я по словарям проверяла. Так что к надписи никаких претензий.

- Но вам не обидно?

— Нет, это – РЕКЛАМА.