Кушкумбаев об Астанинском процессе: не все было гладко

АСТАНА, 23 янв — Sputnik, Сергей Ким. 23 января 2017 года начались мирные переговоры по Сирии в Астане, с идеей проведения которых выступила Россия, а в конце 2016 года было принято окончательное решение о том, что именно столица Казахстана предоставит столь необходимую сторонам "нейтральную" площадку. Sputnik Казахстан спросил у политолога Саната Кушкумбаева – замедлилась ли, по его мнению, динамика переговоров после достижения весомых успехов, есть ли вероятность обострения конфликта интересов у стран-гарантов Астанинского процесса и как он оценивает риск разворота сирийского урегулирования в другую сторону. 

- Венские мирные переговоры по Сирии, Женевские мирные переговоры по Сирии, мирные переговоры по Сирии в Астане. Объясните, пожалуйста, обывателю: зачем для дискуссий о сирийской проблеме создаются все эти площадки, когда есть ООН и Совет Безопасности, понятно, что женевский процесс проходит по эгидой этой организации, но все же? 

Хотел бы обратить внимание на особенности площадки в Астане. Астанинский процесс – не замена женевского формата или других попыток мирного урегулирования в Сирии. Это дополнение к женевскому формату. На женевской платформе, прежде всего, ведутся переговоры по политическому урегулированию конфликта, в то время как на астанинской  поднимаются технические вопросы: создание зон деэскалации и так далее. В Астане не ведутся дебаты о будущем политическом устройстве и судьбе Башара Асада. 

- А что помешало с самого начала объединить решение этих вопросов в Женеве? 

Дело в том, что сирийская оппозиция разрознена. Там нет одного игрока, представителя, а есть несколько десятков как минимум различных группировок. Есть большая проблема с имплементацией договоренностей. Одни группировки могут поддержать, другие нет. Потом политические представители могут согласиться с дебатами, а на практике реализовать это может быть тяжело. Там действовали и отдельные террористические группировки, которые вообще не являются стороной переговоров, и с которыми никто не ведет переговоры – с ними конфликтуют и те, и другие. Это усложняет ситуацию. Поэтому на женевской платформе переговоры велись опосредованно, представители говорили через посредников. Астанинский формат, как известно, был поддержан важными внешними участниками сирийского мирного процесса – Россией, Турцией, Ираном. Но к Ирану у западных участников, тех же США, недоверие, которые с большим скептицизмом относятся к его участию в переговорах. Поэтому и существуют такого рода форматы, которые пытаются найти какие-то взаимоприемлемые развязки. Плюс им нужна была нейтральная территория места переговоров, которая дистанцирована и от официального Дамаска, и от оппозиции. 

- Возможно ли обострение противоречий России, Турции и Ирана в продолжение Астанинского процесса, когда главные, как может показаться, достижения уже достигнуты, а прагматические интересы каждой из стран на этом фоне могут проступать еще сильнее? 

Есть разница в позициях, и эти страны подошли к астанинскому процессу с различными точками зрения. И до сих пор существуют разные мнения – Турция, надо не забывать, союзник НАТО, Иран – совсем другая история, позиция России ближе к иранской. Да, по будущему политическому устройству Сирии у них дебаты большие. Позиции Турции известна о судьбе Асада – они бы не хотели, чтобы он был проявлен в эскизах будущей Сирии, в то время как Иран и Россия считают дебаты непродуктивными без Асада. Есть интересы Турции, исторически сложившиеся – курдский вопрос, в эти дни очередная напряженность. Стороны при своих позициях стратегических и остаются, они просто идут на компромиссы ради прекращения военной части конфликта. Дебаты другие останутся, они никуда не уйдут. 

- Еще после 7 раунда Астанинского процесса Иран, Россия и Турция заявили, что сирийский конфликт не имеет военного решения и должен быть урегулирован в ходе политического процесса. Как известно, война в Сирии, как и многие войны, началась после провала попыток решить внутренние конфликты политическим путем. Есть ли риск возврата в исходную точку? 

Сказать, что политический прогресс в Сирии необратим, было бы чрезмерным оптимизмом. Конечно, риски существуют, но они значительно ниже, чем они были еще год назад, до Астанинского процесса. Мы видим изменения внутри Сирии, военно-политический расклад серьезно изменился. Но в целом, конечно, риски существуют, они полностью не сняты. 

- Мы знаем о достижениях Астанинского процесса: привлечение к переговорному процессу Ирана, прямой диалог − "глаза в глаза" − представителей официальной власти и оппозиции, создание зон деэскалации, создание специальной мониторинговой группы, отслеживающей процесс прекращения боевых действий в Сирии. Но есть ли провалы – идеи, которые не реализованы, несмотря на благие намерения? 

Дело в том, что договоренности о прекращении огня были достигнуты еще на женевской платформе в конце 2016 года, тем не менее стороны постоянно обвиняли друг друга в нарушениях перемирия. На месте было очень тяжело все реализовать, поэтому на астанинской платформе сразу же были поставлены вопросы в практическую плоскость, и были поставлены те, которые стороны в тот момент имели. Естественно, не все так гладко и быстро происходило. Вплоть до того, что переговоры зависели от участия тех или иных группировок, представителей, бывало до последних часов никто не знал, состоятся они или нет. Да, были паузы. Но сам формат, то, что переговоры шли, даже если ощутимых договоренностей не было бы, сам факт диалога важен. Пусть даже позиции сторон иногда полярны – это же лучше, чем разглядывать друг друга в прицелы. Это до сих пор очень медленный и тяжелый процесс, связанный с постоянным поиском точек соприкосновения.  

- А вообще, не кажется ли вам, что уже после шестого раунда переговоров в Астане их динамика пошла на спад? 

Мне не кажется. Любые переговоры сами по себе являются знаменательными, учитывая, что стороны враждовали и стреляли друг в друга. Сам факт переговоров, даже минимальный, невидимый для СМИ, является значимым. А прогресс не нам оценивать. Казахстан не является стороной, он просто предоставляет инфраструктуру.