АСТАНА, 14 дек — Sputnik, Елена Бережная. 26 апреля 1986 года на Чернобыльской атомной электростанции произошел взрыв. Такой силы, что высоко в воздух взлетела крыша реактора весом 2 тысячи тонн. Мощная струя радиоактивного пара разнесла уран и графит на сотни метров вокруг станции, из зияющей дыры поднялся километровый столб пламени, насыщенный плавящимися радиоактивными частицами…
Североказахстанцы принимали участие в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС на всех ее стадиях.
Первые жертвы Чернобыля
Первые прибывшие на место пожарные сражались с пламенем даже без необходимого защитного снаряжения, они выливали в этот странный огонь тонны воды, но не могли его потушить. Все огнеборцы получили смертельные дозы радиации. Два человека скончались этой же ночью, еще 28 человек умерли в течение нескольких месяцев. Это были первые жертвы Чернобыля…
На четвертый день аварии на борьбу с неутихающим пожаром направили отряд из 80 вертолетов. На высоте 200 метров над реактором воздух раскалялся до 120-180 градусов, а уровень радиации на этой высоте превышал 1 200-1 500 рентген. Даже на такой высоте получасовое пребывание в зоне могло стать смертельным. Но опытные летчики, несмотря ни на что, управляли вертолетами, с которых солдаты голыми руками сбрасывали в пекло 80-килограммовые мешки с песком. Была надежда, что огонь удастся затушить, заполнив реактор тоннами мокрого песка, свинца и борной кислоты, нейтрализующими радиацию.
В этой операции был задействован житель Петропавловска Анатолий Шукай, сотрудник МВД, участник ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, попавший туда в числе первых 29 апреля 1986 года.
"В 1986 году я был направлен на высшие курсы переподготовки системы МВД. Когда произошла авария, я находился в Киеве. Нас в срочном порядке перебросили к месту трагедии, разместили поблизости от станции в школе города Чернобыль. Первое время мы грузили мешки с песком и свинцом, которые вертолетом сбрасывали на реактор. Позже эвакуировали население. Я был там семь суток, больше не разрешали. Потом мы прошли дезактивацию и нас снова направили в Киев на учебу. Из Северного Казахстана нас было трое, в числе самых первых попавших туда… Остался только я один", — делится тяжелыми воспоминаниями Шукай.
Зона
Через 30 часов после взрыва в Припять прибыли более тысячи автобусов.
Юрий Лошкарев, который сегодня является председателем Союза чернобыльцев Северо-Казахстанской области, принимал самое непосредственное участие в эвакуационных мероприятиях на Украине. В 1986 году он, коренной петропавловец, служил в армии в Киеве. В ночь на 3 мая их часть подняли по тревоге, они выгнали из гаражей военную технику и совершили марш-бросок до Чернобыля. По прибытии солдаты сразу же приступили к эвакуации населения.
"Эвакуировали сначала Диброво, потом еще десятки поселков, — вспоминает Юрий Лошкарев. – Разрешали с собой брать минимум продуктов, одежду, деньги и документы, ведь в Зоне уже все было заражено. Потом милиция и сотрудники прокуратуры опечатывали дома…".
С каждой командой солдат ходил человек из органов или милиционер. Они собирали деньги, документы, драгоценности. Все описывалось и пломбировалось. Хорошие шубы, ковры резали ножами. Хрусталь сметали с полок на пол и били, чтобы мародеры не вывезли из Зоны и не продали.
"В августе мы снова оказались в Зоне. Тогда пришлось по-настоящему повоевать! Мародеры, криминальные группировки хлынули в брошенные поселки, и главное – в Припять", — вспоминает Лошкарев.
Стоит отметить, что Припять была особенным городом. Там жила элита советской энергетики, там строили лучшие дома, стадионы, кинотеатры, клубы и множество магазинов, в которых о дефиците и очередях даже не слышали.
"Город был действительно богатый, в квартирах осталось много импортной техники, ковры, хрусталь, отличная мебель, — рассказывает ликвидатор. – Вот это все захватывали мародеры и вывозили целыми КамАЗами. Весь этот загрязненный радиацией дефицит должен был попасть в дома граждан всех союзных республик. Когда преступников со смертельным грузом мы пытались задержать, те открывали огонь, бросали в солдат гранаты и коктейли Молотова".
Лошкарев в ходе таких перестрелок был неоднократно ранен, получил серьезные ожоги лица, тяжелую контузию. А какую дозу радиации получил он и его товарищи, чернобылец не знает до сих пор. Это скрывалось очень тщательно – солдатам даже выдавали неисправные и устаревшие дозиметры.
Битва за Чернобыль
Чтобы изолировать разрушенную конструкцию и очистить зону заражения, нужны были люди, очень много людей. Через 18 дней после аварии Горбачев, наконец, призвал всех граждан СССР мобилизоваться на войну с радиацией.
За 1986 год в Чернобыль прибыли более 100 тысяч солдат и офицеров и 400 тысяч рабочих, инженеров, врачей и медсестер, ученых из всех республик Советского Союза. Все они – ликвидаторы.
Вертолеты сбрасывали с неба тонны липкой жидкости под названием бурба, которая заставляла радиационную пыль оседать на землю, а в это время бригады ликвидаторов шли от дома к дому и удаляли покрывающую все радиоактивную пыль. В зоне заражения эвакуировались последние деревни. Дома сносились и закапывались. К вечеру ликвидаторы покрывались толстым слоем радиоактивной пыли…
Колоссальная операция началась и вокруг АЭС: 300 тысяч кубометров зараженной почвы сносились бульдозерами в огромные рвы и покрывались бетоном. Через восемь недель после взрыва ликвидаторы приступили к решению главной проблемы – необходимо было полностью закрыть разорвавшийся реактор. Инженеры разработали уникальный и единственный в мире саркофаг из стали и бетона длиной 170 метров и высотой 66 метров.
С момента взрыва прошло 12 недель, когда началась последняя атака на радиацию. Радиоактивность в этом секторе была настолько высока, что здесь могли работать машины только с дистанционным управлением, однако устанавливать эти машины приходилось людям…
С помощью мощных кранов деталь за деталью, балка за балкой ставился саркофаг, в постройке использовалось 100 тысяч кубометров цемента. Но тут новая преграда — крыша блока была покрыта кусками сильнорадиоактивного графита, смешавшегося с ураном и плутонием. Перед тем, как продолжить строительство, от кусков графита нужно было избавиться.
Сначала на крыше работали роботы, которые сбрасывали смертоносные обломки вниз, другие роботы внизу хоронили обломки во рвах. Но радиоактивность действовала даже на технику – микросхемы не выдерживали, машины выходили из строя. Их заменили люди – советские солдаты, названные позже "биороботами". Ни один человек в мире еще не работал при таком уровне радиации. Для защиты биороботы надевали свинцовые костюмы, сшитые вручную, весом более 30 килограммов.
На крыше уровень радиоактивности составлял 7 000 рентген в час, поэтому там работали всего по 40 секунд, только так можно было спасти этих солдат от верной гибели. В течение десяти дней через каждые десять минут туда поднималось новое отделение биороботов – всего 3 500 человек. Некоторые из них поднимались на крышу по десять и более раз. Здоровые крепкие ребята начали падать в обмороки, у них шла носом кровь.
"Тех ребят из Северного Казахстана, кто работал на крыше, уже нет, — говорит Юрий Лошкарев. – Они умерли в 30-35 лет, ведь там были смертельные дозы радиации".
Через семь месяцев после взрыва строительство саркофага и очистка зоны были завершены.
А потом была работа над запуском третьего, второго и первого реакторов ЧАЭС. В пусковых работах принимали участие и 170 североказахстанцев, в том числе – инженер-строитель Владимир Назаров. Он был призван в Чернобыль в декабре 1986 года. Назаров был заместителем главного инженера и руководил работами на десяти участках третьего энергоблока АЭС. Работать на этих участках, вплотную прилегавших к четвертому реактору, разрешалось не больше минуты. Строители убирали зараженные материалы и оборудование, готовили энергоблок к скорейшему запуску.
"К вечеру болела и опухала щитовидка, — вспоминает Владимир Назаров. – Кружилась голова, сильно тошнило, но мы работали. Знали, что никто, кроме нас, это не сделает!".
Из 170 инженеров и строителей, прибывших в Чернобыль из Северного Казахстана, в живых на сегодняшний день остались меньше 20 человек…
Ликвидация ликвидаторов
Для ветеранов чернобыльской битвы война с невидимым врагом не прекращается и сегодня. Жертвы чернобыльского синдрома — постоянные пациенты больниц.
Последствия радиоактивного облучения проявились у Юрия Лошкарева в 1995 году. Он стал терять сознание, начались невыносимые головные боли, проявилась сильнейшая пигментация кожи. Радиолог Северо-Казахстанской областной больницы поставила неутешительный диагноз – ожог кожи от открытого излучения, полностью вылечить его невозможно. И плюс еще букет неизлечимых болезней.
Владимиру Назарову впервые стало плохо в 1990 году. Обследования показали, что от отравления радиоактивными веществами пострадали все внутренние органы ликвидатора. Сейчас он страдает 19 острыми и хроническими болезнями. Его постоянно мучают сильнейшие боли в щитовидной железе, в печени, ногах и голове.
"Точных данных о количестве ликвидаторов нет. Более 30 тысяч казахстанцев были вызваны на ликвидацию последствий страшной катастрофы. Спустя 31 год после трагедии в живых остались около пяти тысяч наших соотечественников. В Чернобыле побывали почти 3 тысячи североказахстанцев, сегодня в Северо-Казахстанской области остались 320 участников. И многие сейчас в плачевном положении, просто доживают. Мы просто обречены на нищенское существование. И с каждым годом жить становиться тяжелее и тяжелее", — говорит Лошкарев.
Сейчас ликвидаторы живут в основном на спецгоспособие – 45-50 тысяч тенге. По факту, для ликвидаторов, которые нуждаются в дорогих комплексных препаратах, в рамках гособеспечения ничего нет. Власти остаются глухи к просьбам чернобыльцев.
"Вот представьте – мы покупаем такие лекарства, которые стоят 30 тысяч тенге за одну ампулу, а их надо в месяц несколько. Как их можно купить, если твоя пенсия составляет 45 тысяч тенге?! Выкручиваемся, как можем – сами скидываемся, спонсоров ищем. Не живем, а выживаем", — говорит Лошкарев.
В среднем за год уходят 10-20 чернобыльцев.
"Время и сама жизнь проводят ликвидацию ликвидаторов…", — заключил Лошкарев.
