Семья моих бабушки и дедушки была репрессирована в 44-м. Мой дед, Саркис Симонян, в это время воевал, его сестра и мать партизанили. Прадед был ранен, лежал в госпитале в Симферополе. Шел уже на поправку. На ночь отпросился домой, благо дом был по соседству с больницей. И как раз застал, как среди ночи к дому подъехали и объявили, что у вас, мол, 20 минут на сборы, вас переселяют, поскольку вы с этой минуты враги. А вы, товарищ военнослужащий, остаетесь. И раненый прадед мой наблюдал, как его жену с тремя детьми, старшая из которых — моя одиннадцатилетняя бабушка Майя Алоева, законопатили в телячьи вагоны и отправили за Урал.
Мою прабабушку-партизанку с 14-летней раненой партизанкой-дочерью законопатили тоже. Как и еще 10 000 крымских армян. То есть всех поголовно, кто не был в этот момент на войне. Всем, кто осмелится утверждать "значит, было за что", шлю персональные пожелания точно такой же судьбы.
Дед с бабушкой рассказали мне эту историю, когда мне исполнилось семь. Как ехали эти женщины, дети и старики в этих телячьих вагонах, как не было окон, еды, не хватало воды, свежего воздуха, грязь, теснота, крики больных и младенцев, страх и непонимание, как испражнялись на глазах друг у друга в ведро, рожали и умирали в пути и выбрасывали по дороге тела прямо с насыпи, чтобы выжили остальные. Надо ли говорить, что одной только этой истории и то бы хватило, чтобы еще в семь лет сформировать в моем организме устойчивую аллергию на оправдание Сталина. Кто меня может разубедить, с таким-то семейным анамнезом?
Телячий вагон разгрузили где-то под Краснотурьинском. Дедушка, вернувшись с войны в родной Симферополь, застал заколоченными свой дом и дома соседей и получил щедрое предложение присоединиться к семье. Присоединился. Там встретил такую же репрессированную землячку — подросшую уже мою бабушку Майю. Там и родился у них мой отец. Сразу врагом народа. Ему было пять, когда Хрущев их простил. Но простил все-таки не настолько, чтобы разрешить моим бабушке с дедушкой вернуться домой, в Крым, где они родились. Тогда вся высланная диаспора переехала в Краснодар — все ближе к родной земле. Напоследок им выдали паспорта, где в их фамилии вписали перед 'ян' мягкий знак. Такая метка. Я родилась в Краснодаре с фамилией Симоньян. На мне тоже эта метка. Я помню.
