АСТАНА, 12 июн – Sputnik, Сергей Ким. Кармине Барбаро — широко известный в узких кругах культурный деятель. Он входит в Союз художников Казахстана, пишет картины, преподает итальянский язык и помогает студентам получить образование в Италии. В нашей стране живописец, скульптор и президент Комитета "Данте Алигьери" обзавелся семьей и в этом году решился обзавестись паспортом в голубой корочке. Выяснилось, даже казахское имя у Барбаро имеется. Sputnik Казахстан поговорил с Барбаро о том, каково это – становиться казахом, и чем юг Италии похож на Южный Казахстан.
- Как вы оказались в Казахстане?
Я приехал сюда на один год в конце 1993 года по работе. Через год мне предложили остаться еще на год, я согласился. Но после двух лет, проведенных здесь, я сказал: "Все, ищите кого-нибудь другого, я решил остаться здесь и заниматься культурой, потому что я чувствую себя дома!".
Попробовал вернуться в Италию – но через четыре-пять месяцев чуть не повесился. Депрессия захватила. Не хватало общения. Какие культурные дела в Италии? Колизей? Венеция? Но это для туристов. А для тех, кто хочет заниматься искусством, что осталось? Если никто не выходит больше на улицу порисовать! А если ты хочешь создать праздник, мероприятие культурное – приедут представители государства и будут просить налоги, налоги, налоги. Ты не можешь это организовать. Поэтому такие вещи организуют больше при мэриях, правительстве. Культурная деятельность осталась в Италии только для туристов.
- Вы решили принять казахстанское гражданство. Почему вы готовы пойти на этот шаг?
Итальянский закон позволяет получить казахстанский паспорт. Поэтому я не оскорбляю родину. Все равно я остаюсь итальянским патриотом. Но уже пора сделать это: я 23 года здесь живу, здесь моя семья, это моя вторая родина. Это уважение к стране, которая меня усыновила.
- Считаете ли вы себя, хотя бы немного, казахом?
У меня уже есть казахское имя – Карим. Очень часто бывает, когда я представляюсь: Кармине. Переспрашивают: "Как, как?!". Говорю: "Карим". "А, Карим! Кареке!" (смеется).
- Чем Казахстан похож на Италию?
Если мы говорим о Южном Казахстане – то он очень похож по менталитету, культуре, традициям, тому же гостеприимству с южными областями Италии. Я сам из Сицилии, родился в Калабрии. В семье говорю – я как будто из Шымкента (смеется).
- Паста или бешбармак?
Паста, безусловно. Я уважаю, кушаю бешбармак, но там слишком много мяса. Для здорового образа жизни (все врачи в мире говорят) слишком много мяса не полезно. Но когда хожу в гости, не отказываюсь. Когда праздновали Наурыз, обходили в течение семи дней семь разных семей. И семь дней подряд – бешбармак. Я чуть не умер (смеется). Ну, полежал-полежал…
- Когда вы решили уехать в нашу страну, как к этому отнеслись родственники, друзья и знакомые?
Когда я решил здесь остаться, все мои друзья и родственники показали вот так (крутит пальцем у виска). Это почему? Потому что до сих пор западные люди – не только итальянцы – очень мало знают о Казахстане. И те, которые знают – через западную пропаганду, которая несет стереотипы: "Казахстан", "Афганистан", "Пакистан" и так далее.
Я слышал об идее президента Назарбаева о Қазақ елі, и я понял это. Действительно, когда мы говорим: "Я из Казахстана", люди в Европе начинают дистанцироваться. Этого уже меньше, но до сих пор Европа так смотрит на нас.
- Расскажите, кого из казахстанских художников вы особенно цените?
Конечно, Кастеев (Абылхан, казахский живописец – прим.ред.) стал первым членом советского Союза художников и был гордостью Казахстана. Но его произведения больше связаны с тематикой СССР. Мы знаем, как была скована деятельность всех художников в то время.
Когда я приехал сюда, мне удалось подружиться с нашими казахскими современными художниками. Меня поразили их уровень, мастерство, о которых никто до этого не знал. Могу назвать Амандоса Аканаева. И очень много других, если мы говорим о старом поколении.
Из нового поколения люблю живопись Сауле Сулейменовой, Марата Бекиева, Эдуарда Казаряна и многих других. У нас есть много художников, которые участвовали в Венецианском биеннале, а кто об этом знает здесь? Очень много людей, достигших успеха в другой стране, но малоизвестных здесь.
- Насколько труднее художнику реализовать себя в Казахстане, чем в Италии?
Меня много раз спрашивали, как итальянский художник из страны искусства приехал сюда, чтобы себя реализовать? Я отвечаю шуткой: в Италии живут миллионы художников. Любой человек, который выходит на пенсию, начинает рисовать. Правильно, хорошо − это лучше, чем кормить голубей в парке. Но они называют себя художниками! А сколько здесь итальянских художников, кроме меня (улыбается)?
Но это шутка. Я здесь нашел дополнительный толчок. Последние три года, до приезда в Казахстан, в Италии мне стало очень скучно заниматься искусством. Там больше нет ничего интересного. Много движения только от приезжающих из Англии или из Америки. Но мне не нравится контемпоральное искусство. Я тоже этим занимался в 70-х − но без какого-либо удовольствия − просто потому что был в числе представителей молодого поколения, принявших модные веяния.
В Италии на коллективных выставках одно и то же. Ты смотришь картины, сто, двести картин – не можешь разобрать, кто автор, кто это сделал? Все стандартно. А здесь у нас много художников, и смотришь на работы — в них есть характер, уникальность.
Езжайте в Италию и скажите, сколько художников вы там увидите. Только в туристических местах! Когда я в Сицилии поставил мольберт на берегу моря, люди подумали, что я ненормальный!
- Вы отправляете студентов в Италию – это касается только художников?
И музыкантов, и будущих врачей, и художников. Я президент Комитета "Данте Алигьери", это моя обязанность – помочь, поддержать, дать консультации.
- Чем казахстанские художники, на ваш взгляд, отличаются от других, если мы говорим о некой "казахской" школе?
У наших художников, не только казахских, но и среднеазиатских, например, кыргызских, есть собственный взгляд. Сравните с ними картины английских, французских художников: картины наших художников более теплые, позитивные, в них больше движения, души. Я не говорю, что английские или французские живописцы плохие, но там больше холодного, меньше движения, больше контемпорального.
Если бабушка продает семечки, значит, бабушка продает семечки. Но если картина меня мучает, непонятно, что этим хочет сказать создатель – это меня уже бесит. Мое личное мнение.
Это мы обсуждали на "круглом столе" в Таразе в рамках международного симпозиума. Меня половина присутствующих критиковала: все они занимаются современным контемпоральным искусством. Но если вы смотрите и говорите: "Как ужасно!" – это впечатление. И для современного художника это уже успех. В Эрмитаже у картины Айвазовского стоит огромный диван, потому что люди сидят и расслабляются, видят море, свет, солнце. А мимо картин со скелетами я могу пройти мимо. Картины должны дарить положительные эмоции.
