"Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов? Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой? Ничего подобного. Их написали простые советские люди".
(Из письма Сергея Довлатова издателю романа "Зона").
Вот уже несколько лет в Казахстане на государственном уровне узаконены доносы. Пардон, сотрудничество граждан с правоохранительными органами. Даже средства на это дело выделяются из госбюджета, на премирование особо бдительных осведомителей. "Прейскурантик" своеобразный имеется: в зависимости от тяжести содеянного "сигнальщику-горнисту" выплачивается награда в размере от 30 до 100 МРП. Некоторым, видимо, особо идейным, денежное поощрение заменяется Почетной грамотой, как в старые добрые времена. Чувствуете, как отеческим дымком потянуло-то? Слегка затхлым, списьфисьским, но таким до боли родным?
Чем-то таким же родным и пронзительным тянет и от полицейской программы "Соседский присмотр", внедренной нынче во всех городах и весях. Тут дымок, правда, погуще, позапашистей. Потому как стучат друг на дружку не идейные борцы с коррупцией, а "свои люди" — Марь Иванна с третьего этажа шлет сигналы на дядь Колю с четвертого. Дядь Коля может жизнь прожить и никогда не узнать, кто это вызвал наряд прекрасным майским вечером, когда они с корешами культурно отдыхали на скамейке. Закон защищает неравнодушную к чужим грехам женщину Марь Иванну условием полной и безоговорочной анонимности.
В полицейских отчетах пишут, что этак, дескать, в народе пробуждается правосознание. Любят у нас красивым слогом прикрыть низменные движения души. Лично я ни в какое пробуждение правосознания не верю, потому как знаю сущность марьиванн и понимаю, что стучит Марь Иванна не из-за любви к закону и порядку, а по простоте душевной — оттого что дядь Коля купил своей Светке новые сапоги и свозил отдохнуть в Турцию, о чем Светка все уши соседкам прожужжала. Как тут не вспыхнуть гражданскому правосознанию пионерским костром, сами посудите?
Тайными доносами на соседей и коллег нынче никого не удивишь. Впрочем, радение сознательных граждан за частоту рядов получает сегодня новый импульс развития. Для начала разберемся с терминологией. Что же считать доносом? Автор исследования "Донос как социально-психологический феномен", доктор философских наук Валерий Нехамкин дает определение доносу как информационному процессу, состоящему в передаче властям тайных сведений (не обязательно правдивых) о ком-то, чтобы к нему приняли меры. Википедия-матушка трактует донос двояко. В старом русском праве доносом считалось любое сообщение властям о преступлении. Нынче смысл слова «донос» обогатился нюансами — это сигнал начальству о чьих-то действиях, предосудительных с точки зрения начальника, но не с точки зрения общества. Либо в основе доноса лежит слишком мелкое правонарушение, не представляющее серьезной опасности, либо слишком явно торчат уши сугубо частного конфликта. Иными словами, донос — это банальное сведение счетов между гражданами, в которое аморально впутывать государственную машину. Существует понятие "заведомо ложный донос", но это уже из области крайностей, в которые мы не будем вдаваться.
Надо признать очевидное: на наших глазах стремительно реконструируется культура доноса. В стране ширятся и крепнут ряды всевозможных "уятменов", требующих запретить все, что не втискивается в рамки их представления о благопристойности. Очень нехороший симптом — возвращается искусство забытого, казалось бы, жанра – публичного доноса. Его существенная отличительная черта – когда властям сигнализируют о нелояльности имярека и указывают на его, скажем так, мыслепреступления.
Все, что вы напишете в фейсбуке, может быть использовано против вас. За пост или перепост можно легко угодить за решетку. Появились активисты, которые отслеживают, о чем граждане рассуждают на своих личных страничках, чтобы потом сообщить «куда следует». Сообщить можно напрямую адресату, а можно — открытым текстом через СМИ. Возрождаются так называемые "коллективные письма". Один из образчиков такого письма сейчас обсуждается в соцсетях. Группа карагандинских адвокатов решила публично "выстегать" своего коллегу – известного юриста Джохара Утебекова – за его критические замечания по поводу резонансного судебного процесса по делу учителя Пака.
Не буду сейчас говорить о том, что это очень некрасивая попытка заткнуть коллеге рот, что в тексте содержатся откровенные передергивания и проч., и проч. Больше всего меня потрясло другое. То, что современные юристы выражают свои мысли "шершавым языком плаката" или передовицы в газете "Правда" сталинской поры. Своего оппонента авторы бичуют зоологическими определениями, а именно: "новый подвид вирусов в социальной сети", "социальный паразит, питающийся вашей болью", "пиар-блогер, впрыскивающий подслащенный яд, желчь в питательную среду интернет-сети", "капающий на подсознание нейролингвистическим воздействием" и (внимание, шедевр!) лягающийся "в сторону правосудия". Вы чувствуете этот Большой стиль, дыхание ушедшей Эпохи? Она вернулась, она все-таки вернулась. Знать, далеко и не уходила…
Убеждена, что обществу, по крайней мере, здоровой его части, нужно как можно дальше дистанцироваться от этой заразы. В целях самосохранения. Хотя бы на ментальном уровне. Не воспринимать доносчиков. Не подавать им руки. Помните, у Данте в "Божественной комедии" доносчики и стукачи помещены в девятый, самый последний круг ада? Это символично: ниже-то падать уже некуда.
Нам всем хорошо бы почаще вспоминать уроки истории. Малоизвестный факт: когда в Германии нацисты пришли к власти, они были неприятно поражены настоящей эпидемией доносов, которая парализовала работу государственных органов. Граждане с таким воодушевлением стучали друг на друга по любому, даже самому ничтожному поводу, что Гитлер был вынужден пожаловаться министру юстиции. В результате был выпущен специальный циркуляр, которым власти попытались положить конец доносительству, как явлению, недостойному национал-социализма. Но было уже слишком поздно. Ржа, поселившись однажды в душах людей, разъела и основы государства. Финал этой истории слишком хорошо известен, чтобы его можно было игнорировать, не правда ли?
