Александр Князев, востоковед — для Sputnik
"Террористический акт" — с этих слов президент Казахстана Нурсултан Назарбаев начал 18 июля оперативное заседание Совета Безопасности РК в связи с событиями в южной столице Казахстана. 27-летний ранее судимый уроженец Кызылординской области, подозреваемый в совершении убийства женщины, обстрелял РОВД Алмалинского района города. В результате нападений погибли шесть человек. Девять человек, включая самого преступника, ранены. По словам министра внутренних дел Калмуханбета Касымова, мотивом преступления была месть правоохранительным органам, в том числе судьям, прокурорским работникам, спецорганам и полиции.
Чем дальше, тем страшнее
Уже первые доклады президенту министра МВД и председателя КНБ республики были достаточно информативными и снимали практически все конспирологические оценки, в течение дня гулявшие в СМИ и социальных сетях. Наиболее фантастические и широко распространенные выглядели следующим образом:
— некими "боевиками-исламистами" (с описанием соответствующих атрибутивных деталей из жизни стран Ближнего Востока) захвачены заложники в торговом центре City-центр;
— городской микрорайон "Жулдыз" захватили не менее сотни "боевиков";
— совершено нападение на городской департамент Комитета национальной безопасности РК;
— боевые действия ведутся в нескольких (как минимум, трех) отдаленных друг от друга районах города.
В социальных сетях распространялась карта города с обведенными красным "районами боевых действий", сопровождаемая реальными фотографиями с места реального происшествия и не вполне внятными видеокадрами. Поступали сообщения о найденной бомбе на вокзале Алматы-1, стрельбе в spa-центре в Бостандыкском районе Алматы и о стрельбе в Астане. Апофеозом этой информационной атаки можно считать сообщение о захвате "боевиками" армейской аэромобильной (десантно-штурмовой) бригады в городе Капчагае в 73 километрах от Алматы…
Криминальный терроризм или "исламистское подполье"?
На фоне практически ежедневной информации о происходящих где-либо терактах, связанных, как правило, с действиями ближневосточных группировок, в общественном сознании сложился устойчивый стереотип, что терроризм иным и не бывает. Короткой фразы председателя КНБ Владимира Жумаканова, произнесенной на том же заседании СБ РК, о том, что чекистами "изучается вероятность связей преступника с салафитами в период отбытия им наказания по предыдущей судимости", и слов президента Казахстана о террористическом акте, оказалось достаточно, чтобы "алматинский стрелок" априори был отнесен к международному, непременно "исламистскому", террористическому подполью.
Криминальный терроризм, неактуальный в сегодняшних СМИ, в своей сути не менее опасен, нежели политический или обличенный в религиозную форму. Но следование навязанным стереотипам оказывается сильнее понимания этого факта, иное — некомильфо.
Силовые структуры не слишком оперативно опровергали распространявшиеся слухи, и на этом фоне любопытными выглядят алгоритмы их распространения. Формирование информационных вбросов, призванных максимально нагнетать и без того напряженную обстановку, однозначно не было спонтанным. Спонтанным было массовое их тиражирование как в соцсетях, так и в СМИ. Это легко объясняется — для привыкшего к пусть и относительной, но явной по сравнению с соседями, стабильности казахстанского общества профессионально сработанные послания были вполне убедительны и вызывали настоящую панику. Анализ тех же алгоритмов позволяет уверенно предполагать, что разработчики этой кампании имели хорошие представления о психологическом состоянии целевой аудитории и учитывали их в планировании. Этот вывод заставляет задуматься о теневой картине событий, не исключающей официальной конкретики, но серьезно дополняющей ее признаками спроектированного манипулирования общественным сознанием.
Особая ответственность в освещении темы
В 2011-2012 годах в Казахстане уже случалось несколько вооруженных нападений на полицейских; тогда был очевиден серийный характер этих событий. Нынешнее событие представляется спонтанным, ситуативным, что не означает вероятности его использования для достижения сразу нескольких целей. Это и попытка деморализации военнослужащих всех силовых структур, это и дискредитация государственной власти, это и усиление в обществе элементов недоверия к власти, тем более, когда она сама оказывается нерасторопной в утверждении своей интерпретации происходящего.
В итоге в общей информационной картине события в Алматы уже предстают как звено в цепи происходящего вообще в мире: в единой связи с событиями в Турции и Армении. Взятые вместе, они уверенно трактуются в лучших традиция "теории заговора".
К слову, алматинский теракт не имеет никакой прямой связи с событиями 5 июня в Актобе, когда группой около 25 человек были совершены нападения на оружейные магазины и на воинскую часть. Но для достижения вышеуказанных целей и одно, и другое, и все вместе для значительной части массовой аудитории оказывается довольно эффективным.
Терроризм от массы других видов преступлений отличается своей публичностью, без которой он не существует. Информационное сопровождение — не просто неотъемлемая часть террористического акта, это его цель. И освещение темы терроризма — особая сфера, требующая особых правил – и для государства, и для журналистов. Чтобы не получалось так, что журналисты и гражданские активисты соцсетей де-факто становятся пособниками террора.
