Четвертого сентября во Владивостоке завершился первый за последние два года Восточный экономический форум. На его полях прозвучало множество заявлений, оговорены различные задачи и проблемы, публику познакомили с перспективными проектами, масштаб некоторых, без малейшего сомнения, в случае их реализации перекроит карту геополитического влияния и трансграничные финансовые потоки, пишет колумнист РИА Новости.
Особняком тут стоит выступление президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева, который в режиме телемоста обратился ко всем участникам форума и конкретно к Владимиру Путину, обозначив, что "Казахстану нужна атомная электростанция и пришло время предметно рассмотреть вопрос создания АЭС".
Если кого-то и удивила подобная позиция нашего южного соседа, то исключительно в связи с тем, почему Нур-Султан тянул со строительством так долго. Впрочем, ответ на этот вопрос лежит на поверхности, но не будем забегать вперед.
Начиная разговор о взаимоотношениях казахстанцев с мирным атомом, первым делом, конечно, нужно упомянуть ключевой факт.
Казахстан — главный мировой производитель топливного урана. По данным World Nuclear Association, здесь ежегодно добывается более двадцати тонн радиоактивного металла. Это составляет ни много ни мало 42 процента мирового рынка, и ближайшие конкуренты в этом вопросе — Канада и Австралия (13 и 12 процентов производства соответственно) — безнадежно отстают.
Совершенно естественно, что с подобными богатствами Казахстан был обречен стать атомным центром еще в Советском Союзе.
Именно в Казахской ССР после обнаружения богатейших залежей урановой руды на берегу Иртыша был создан город Курчатов, в непосредственной близости от которого развернули Семипалатинский ядерный полигон, где проводились все ключевые испытания советской ядерной программы, включая взрывы первой атомной и первой термоядерной бомб.
С распадом Советского Союза Казахстан оказался предоставлен сам себе, но в наследство ему остался весьма мощный сектор энергетики, рассчитанный на обеспечение электричеством всего Среднеазиатского региона.
Отметим, что разговоры о необходимости строительства новой атомной электростанции периодически возникали в национальном медийном и политическом пространстве. Первая волна активизации наблюдалась в начале нулевых после закрытия единственного атомного энергокомбината в Мангистау.
Работавший там и обеспечивавший прилегающие территории реактор на быстрых нейтронах БН-350 был остановлен в 1999 году, и с тех пор электричество и горячую воду населению поставляют три тепловые станции, работающие на сухом газе.
Однако казахстанские власти со строительством полноценной станции поспешали не торопясь.
В 2019 году, имея на руках успешный профильный опыт в Белоруссии, Владимир Путин напрямую предложил казахской стороне услуги корпорации "Росатом". Подразумевалось, что Россия построит атомную электростанцию в районе городка Улькен, что на берегу озера Балхаш.
На эту новость мгновенно возбудились всевозможные природоохранные организации и экоактивисты, по Казахстану прошла волна протестов — и проект вновь положили под сукно. Потенциально в качестве площадки для строительства рассматривался уже упомянутый Семипалатинский ядерный полигон, на территории которого находится достаточный источник воды — озеро, созданное посредством ядерного взрыва. Но и этой идее не суждено было стать реальностью.
Чтобы понять, что же изменилось на день сегодняшний и почему Нур-Султан резко передумал, вооружимся картой и базовыми цифрами.
В результате развала СССР Казахстану, стране с населением всего 16,4 миллиона человек, достался мощный генерирующий сектор экономики, способный полностью обеспечить нужды республики, добывающей широчайший спектр рудных полезных ископаемых — цинк, хром, золото, медь, молибден, алюминий, железо — и обладающей развитой сталелитейной промышленностью. Сегодня на вооружении Казахстана стоят 155 электростанций установленной мощностью 22,9 гигаватта (19,3 гигаватта фактической), все они производят 97,5 тераватт-часа электроэнергии в год.
Этого объема на текущий момент достаточно не только для обеспечения внутренней потребности, но и для экспорта. Ежегодно Казахстан продает за рубеж, в том числе в приграничные районы России, около пяти гигаватт электричества.
Однако ситуация не столь уж безоблачна — и руководству страны это прекрасно известно.
Дело в том, что объекты генерации Казахстана стремительно стареют. Более 65% электростанций имеют возраст свыше 20 лет, а оставшаяся треть отпраздновала минимум тридцатилетний юбилей.
Правительство собирается в ближайшие пять лет провести глубокую модернизацию угольной ТЭС в Улькене и третьего энергоблока ГРЭС-2 в Экибастузе. Также Нур-Султан выделил 308 миллионов долларов на переоборудование угольной станции в Карабатане, подрядчиком работ выступила южнокорейская Doosan Heavy Industries.
Но этого мало.
Еще одна проблема заключается в том, что энергетика Казахстана критически зависит от угля. На его базе производится более 70% всей электроэнергии, еще 12% выработки дают гидроэлектростанции. Советские энергетики слыхом не слыхивали про модную сегодня декарбонизацию и проектировали местную энергосеть, исходя из имеющихся на месте видов топлива.
Именно поэтому ставка и была сделана на уголь, запасы которого в казахских степях весьма внушительные. Современная же повестка требует от стран, именующих себя прогрессивными, отказаться от добычи и сжигания угля, что загоняет их в тупиковую ситуацию.
Однако, думается, внезапно проснувшийся интерес Нур-Султана к российскому атому обусловлен не только заботой о собственных гражданах, но и холодным экономическим расчетом.
Если на карту Казахстана наложить схему магистральных ЛЭП, выяснится интересное.
Со стороны России в Казахстан заходит целых семь энергомостов, и примечательно здесь то, что все они идут строго с севера на юг. Например, из Оренбурга в Казахстан идет линия, которая проходит через Западно-Казахстанскую, Атыраускую и заканчивается в Мангистауской области. Аналогичные мосты перекинуты в Актюбинскую, Костанайскую, Северо-Казахстанскую и Павлодарскую области. Три последних клином сходятся в единый энергоузел в Карагандинской области, чтобы дальше мощной магистралью устремиться на юг — точно к городу Шымкенту, неподалеку от которого причудливыми зигзагами изгибаются границы Узбекистана, Киргизии и Таджикистана.
Советский центр выстроил подобную схему неспроста. Три упомянутые азиатские республики испытывают постоянный энергетический голод. Связано это со сложностями рельефа. Киргизия и Таджикистан — страны горные, и свои нужды они обеспечивают, эксплуатируя гидроэлектростанции на горных реках. Это очень удобно в зимне-осенний период таяния снегов, но порождает немалые проблемы долгим и жарким азиатским летом. Именно через Казахстан как через транзитную зону и осуществлялись массовые перетоки, зажигавшие там лампочки в окнах домов.
Сегодня уже совершенно точно известно, что в Узбекистане в ближайшие годы будет построена первая в истории АЭС, это позволит Ташкенту войти в элитный мировой клуб атомных держав.
Не стоит забывать и про успешно реализованный — невзирая на дикое противодействие Польши и Прибалтики — проект АЭС в белорусском Островце. А еще Казахстан не может не знать, что Узбекистан уже ведет переговоры с Афганистаном о наращивании экспорта электроэнергии минимум вдвое и развивает другие проекты — например, "Пешаварский коридор", по которому сквозь Афганистан должна пройти железнодорожная трасса до пакистанского Пешавара.
И строительство, и дальнейшая работа транспортного объекта такого масштаба потребует громадного расхода энергии, и тот, кто будет ее поставлять, очень хорошо заработает.
Казахстан, имеющий на руках готовую транзитную магистраль электроэнергии, не может позволить себе опоздать к переделу местного рынка. Ведь за афганским горизонтом хорошо просматривается двухсотмиллионный Пакистан и полуторамиллиардная Индия, которым тоже очень нужны свободные киловатт-часы.
Осталось только договориться с Россией.
