Не было дня, чтобы Алтынай не делилась с подругами по телефону:
- Моя красавица сегодня полдня гаммы разучивала. Ой, я уже даже немного жалею, что отдала дочь учиться играть на пианино. Но надо, надо. Что люди скажут, если я не сделаю все, что смогу, для единственного дитя.
- Жулдызай теперь будет ходить к репетитору на уроки английского. У трех девочек в ее классе уже есть свои учителя. Как же у моей не быть? Дорого, конечно, но ничего, тяну.
- Жузя попросила собачку, как у Перис Хилтон. Маленькую такую, ушастенькую, с хохолком, как игрушка. Стоит она, правда, как импортный гарнитур. А что делать? Конечно, куплю.
В Эмираты за французским
Красивая девочка Жузя. С великолепным слухом. Талантливая в меру. С "киношным" таким талантом. Сделает круглые, почти выпученные глазки:
- Мамочка, ты знаешь, в нашей школе целых две девчонки поедут на каникулах в Эмираты в лагерь для полиглотов. Я знаю аж три языка: русский, казахский и английский. А так хочу выучить французский! Это благородный язык, ты вообще в курсе, мам?
Маме не надо быть в курсе многих вещей, маме надо знать, где взять деньги на удовлетворение желаний любимой дочери, и здесь Алтынай прямо чудеса изобретательности проявляла. И трудолюбивости. Сидела женщина за швейной машинкой, обшивая весь микрорайон на заказ, по ночам пекла медовые торты на продажу, а когда случалось подкопить денег, ездила с подругой в Россию, везла на продажу красивые камешки-самоцветы. Хризолиты, яшму, малахит.
Дома у Алтынай был набор сверлышек, шлифовальных щеточек и тонких синтетических нитей. Из привезенных камней аккуратно собирала мама Жулдызай сказочной красоты бусы и браслеты. На которые всегда находились покупатели.
В Эмираты учить французский девочка съездила. Научилась, правда, только "мерсикать". Вместо "спасибо" "мерси" говорить. И так она восхищалась гостиничным комплексом, в котором жила, тамошними бассейнами и магазинами, новыми подружками и их бойфрендами, что мать как-то даже забыла спросить, где все-таки результаты зарубежных языковых курсов? Слово "мерси" знает каждый, не за этим, наверное, девочка за границей два месяца была.
А Жузя, вернувшись после эмиратских каникул в свою обычную школу, сильно задрала нос. Ей теперь хотелось быть не просто хорошей ученицей и прилежной девочкой, ей нужно было, чтобы все одноклассницы ее обожали. Чтобы все трепетали перед ней.
- И еще я хочу, чтобы они меня боялись, - в телефонном разговоре с новой подружкой из Москвы высказывалась Жулдызай, - чтобы у них кожа волдырями покрывалась, когда я на них смотрю.
- Давай, Жузя, покажи себя, - хриплым прокуренным голосом советовала москвичка Лола.
Из ряда вон
Когда в рядовой и тихой городской школе случилась жестокая девичья драка, которую мальчишки засняли на камеры сотовых телефонов, случай этот, конечно же, имел последствия. Состоялось внеплановое родительское собрание. Исходящих слезами и соплями, не понимающих, как они оказались втянутыми в драку, девчонок поставили в актовом зале перед разномастной родительской когортой, и началось "дознание".
- Я дружила с мальчиком из параллельного класса, а Жулдызай сказала, что он "чмо", - рассказывала миловидная Асель. – Она сказала еще, что не таким должен быть парень, которому стоит оказывать знаки внимания.
- Да, так и было, - подтверждала другая девчонка, у которой хватило смелости дать свою оценку происшедшему. – И когда Асель возмутилась, что Еркин неплохой пацан, и не обязательно иметь в кармане на расходы тысячи тенге, чтобы иметь право дружить с девочкой, Жузя предложила обсудить это на улице, во дворе соседнего со школой дома.
Примитивное видео этого "обсуждения" показали всем, кто был в зале. Практически все девочки класса приняли в нем участие. Сначала Жулдызай и Асель, близко встав лицом к лицу, выложили друг другу словесные аргументы своих точек зрения, потом, почти одновременно вцепившись друг другу в волосы, топтались на месте, а дальше в ход пошли кулаки.
Видео поразило и учителей, и родителей. Подростки, совсем еще дети, и не пытались разнять драку. Напротив, они как бы поделились на два лагеря и стали криками и визгом поддерживать каждый своего "бойца". Деловито тыкать пальцами в кнопки сотовых телефонов, стараясь успеть включить видеокамеру, пока драка еще шла. И взрослые люди, находившиеся в то время во дворе, очень долго не вмешивались в процесс. Они просто наблюдали, пока какая-то проходящая мимо с мусорным ведром бабушка не сказала громко, что сейчас вызовет полицию.
- А вам не кажется, что очень важно, кто был инициатором разборок и кто ударил первым, - заикнулась, было, молоденькая девушка, школьный инспектор, - меня, например, это интересует больше всего.
- Так вы прямо намекаете на то, что моя дочь виновата во всем, что произошло, - закипела Алтынай?!! – Да вы смотрите на экран! Ее же избили! Вон, ее повалила эта бесстыжая Асель на землю и уселась сверху!
- А мы ссылаемся на то, кто в этой драке "победил" и "проиграл", - удивилась бабушка Асель?
- Все, с меня хватит, гордо выпятив грудь, заявила Алтынай, - я забираю свою девочку из этой бандитской школы, и тем, кто хочет, чтобы их дети были живы и здоровы, советую сделать то же самое! Счастливо оставаться!
Мать за руку выдернула Жулдызай из группки стоявших одноклассниц, и, пока родители кричали друг на друга, с оскорбленной миной одна, с торжествующим выражением лица другая, держась за руки, они пошли домой.
В новую школу с новым имиджем
В другую школу Жулдызай попала уже со шлейфом бывалой девочки. Чем, собственно, и не была огорчена. Подкрашивая ярче, чем обычно, губы, подводя глаза, надевая джинсы с заклепками, по утрам она думала, чем еще поддержит перед новыми одноклассниками имидж лихой девчонки.
По-человечески Жузя стала разговаривать только с учителями. Когда спрашивали, четко отвечала урок, когда просили выступить на концерте, готовила сольный номер, если надо было выпускать стенгазету, писала туда посредственные стишки.
На одноклассниц же смотрела Жулдызай свысока, на одноклассников, вообще, как на уродов из кунтскамеры. Общалась со сверстниками она тем тоном, который бывает у взрослых, когда они разговаривают с маленькими, еще не совсем понимающими многих и многих вещей, детьми. Что удивительно, Жулдызайка, замороченная на своей значимости и своем авторитете, в классе такая была одна. Нормальных, как все, девчонок – пятнадцать. Последние слушали Жузю, буквально глядя ей в рот…
Алтынай перевела дочь в другую школу и обо всех неприятностях с ней забыла, продолжала, как пчелка, "тащить медок в улей" - зарабатывать денежки на содержание квартиры и дочки. Она не была плохой матерью, нет, дневник у школьницы проверить женщина никогда не забывала. Одежду добротную и красивую Алтынай шила на Жулдызай собственноручно.
На завтраки в школьном буфете у Жузи монетки были всегда. Мать и дочь могли пробежаться, как близкие подруги, по магазинам. Пойти вместе в бассейн, в кино. Им это нравилось. Алтынай всем вокруг утверждала, что ее дочь доверяет ей целиком и полностью. Жулдызай же просто знала, что матери стоит рассказывать, а о чем лучше умолчать.
Все тайное становится явным
Сюрприз приподнесло очередное родительское собрание.
- А вы знаете, что ваша дочь дает списывать домашние задания за деньги? – спросила одна из родительниц у Алтынай. – Говорит, раз нет своих мозгов, то плати за эксплуатацию чужих.
- А у моей девочки ваша Жузя взяла еще месяц назад поносить золотые сережки и до сих пор не вернула.
- И, вообще, она издевается над нашими детьми как хочет. Называет их "чушками", говорит, что все они недоумки. А кто хочет хотя бы немного подрасти в ее глазах, должен ее на пару гамбургеров с кока-колой в кафе сводить.
- Да я эту девочку видела в кафе не с ровесниками, она отдыхала со взрослым мужчиной. Это в пятнадцать-то лет!
- Ха, - сказала на все это Алтынай, - завидуете, что моя девочка, не успев прийти в эту школу и в этот класс, стала лучшей ученицей?! Глаза колет, как Жулдызай одета и обута? Напрягает то, что у нее мозги не бараньи? Вложите в своих дочерей и сыновей столько, сколько я в свою Жузю вложила, и не будут они, как это вы выразились "недоумками". Претензии к успешным людям оставьте при себе!
Дверью класса Алтынай хлопнула так, что остававшиеся в нем люди, родители и учителя, втянули головы в плечи. Через полчаса мать и дочь уже пили чай с козинаками, сидя в теплой уютной кухне. Алтынай возмущалась:
- Нет, это же надо?! Человек пришел в новую школу, в новый класс, нет бы, поддержать первое время, оказать максимум внимания, а они давай клеветать. Сережки какие-то "затасканные" прилепили ни к селу, ни к городу. Говорят, что ты их детей заставляешь гамбургеры покупать. Как голодная какая-то. А эта "курица крашеная", ну, мама той худосочной девчонки, которая к тебе приходила за нотами, утверждает, что видела тебя в кафе с мужиком! Представляешь?
- Врут, - вычищая зубочисткой изо рта мелкие кунжутные семечки, - лениво протянула Жузя, – одноклассницы мои мамочкам своим не могут объяснить, почему у них получается все хуже, чем у меня, вот и поливают грязью, чтобы хоть как-то очернить.
- Ты не давай себя в обиду, - посоветовала мама Жузе, - и я тебя, конечно, тоже никому обидеть не дам.
Дальше - больше
Да, не дала себя в обиду Жулдызай. Придя наутро в школу, первым дело объявила, что для всех "тупых", которые только и делают, что списывают у нее уроки, плата за домашние задания повышается вдвое. "Нищие" поэтому могут отвалить. Девочке, которая пожаловалась маме, что Жулдызай у нее взяла поносить сережки, да придержала их, украшения Жузя вернула. Только, пока та вдевала их в мочки ушей, Жузя легким жестом щелкнула портняжными ножницами, и на пол упала шикарная черная коса Сани.
- Это, чтобы твои шикарные серьги с изумрудами лучше видно было, я тебе стрижку устроила, - уточнила Жулдызай, когда увидела в глазах Сани вопрос. – А ты, ты и ты, и ты, конечно, тоже, показала она пальцем в сторону самых податливых перед грубостью девчонок, пойдете на базар вещи для меня "тырить". Сегодня же украдете помаду, зонтик и кепку. Только вы украсть должны, поняли? Я хочу, чтобы вы их украли. И попробуйте не послушаться. Саньке отрезала косу, а вам поотрезаю уши.
Два месяца покорно и униженно девочки ходили на базар и крали там всякую мелочь, которую приносили Жулдызай. Та довольно хохотала над их вытянутыми лицами, когда они протягивали ей то шоколадку, то тюбик крема, то заколку для волос. Аккуратно упаковывала "добычу" в целлофановый пакетик и говорила:
- Воровки, крысы мелкие. Нравится тырить?
Конец истории таков
Когда девчонки наконец-то попались на мелкой краже, следователю полиции они рассказывали обо всем, что с ними произошло, с таким удовольствием, так пылко, будто им давно хотелось облегчить души, да только страх не позволял. А теперь обстоятельства такие, что можно все выложить. Ну, а раз бедняги признавались в целой серии краж, решено было провести обыск в квартире Алтынай. Девочки-то все как одна твердили, что красть их заставляла Жулдызай, ей же они относили наворованное добро.
За полицейскими, производившими обыск, Алтынай ходила, как приклеенная. И все зудела. Мол, вы посмотрите, до чего клевещут на ее дочь, в организации преступления обвинили. А Жулдызайке и не нужны вовсе ни какие-то там заколки, ни помада китайская, ни крем для ног. Все у нее есть. Импортное. И, вот же до чего зависть людей доводит!
Замолчала Алтынай только тогда, когда дотошный лейтенант вскрыл корпус пианино, внутри которого были аккуратно уложены мешочки с ворованными вещами. Сердобольная соседка баба Тоня всю свою валерианку споила бедной матери, получившей такой удар.
Жузю отправили в школу для детей с девиантным поведением. Пока она там была, Алтынай, из которой резко выветрилась слепая материнская любовь, вышла замуж, перешла в дом мужа, а квартиру свою стала сдавать в наем студентам. Жузе, когда ей разрешили снова жить дома, такой расклад совсем не понравился. Но время безумных желаний уже прошло…
