Обезноженный вождь, свинья, похожая на медведя, и русские песни в Поднебесной

С этими путешествиями связано много впечатлений. Некоторые из них сохранились в памяти до сих пор.

В Поднебесную мы ездили с моим старым другом Хо Хуном (к сожалению, он уж ушел от нас). Китаец по национальности, Хо Хун работал в Поднебесной учителем китайского языка в школе до прихода к власти хунвэйбинов. Многие его коллеги подверглись тогда репрессиям. Узнав, что они скоро коснутся и его, Хо Хун вместе с несколькими знакомыми сбежал в СССР. Здесь освоил много рабочих профессий, женился, а в начале 90-х, вместе с супругой, открыл в Павлодаре кафе "Китайская кухня". В Китае у него остались родственники и друзья. Они и приглашали нас в гости.

Один из родственников моего друга - директор строительного банка города Чугучака господин Па, у которого мы жили в его квартире, рассказал нам такую историю. За подлинность ее не ручаюсь, но история такова.

Зимой 2002 года китайский предприниматель, занимающийся поставкой лома цветных металлов из Казахстана в Китай, приобрел в Семипалатинске бронзовый памятник Владимиру Ильичу Ленину. Бронзовое изваяние вождя русской революции семипалатинцам оказалось ненужным, и они продали его китайцу за 5000 долларов.

Габаритная фигура, к тому же весившая больше трех тонн, никак не влезала в грузовик. Ноги вождя торчали, и их отпилили, уложив рядом с туловищем.

Когда груз оказался в китайском Чугучаке (приграничный с Казахстаном город в СУАР) к нему собрались пожилые горожане.

Старики - народ сентиментальный, и они не могли без слез созерцать обезноженного вождя. Узнав о памятнике, партийное руководство Чугучака распорядилось немедленно выкупить его у предпринимателя за …300 000 юаней (32 000 долларов по тогдашнему курсу). Деньги выделил строительный банк.

Но на этом история с бронзовым вождем не закончилась. "Крутой" китайский предприниматель, прилетевший в Чугучак из южной провинции Поднебесной, предложил горожанам за памятник уже 100 000 долларов. Вслед за его предложением посыпались другие. Но партийное руководство Чугучака все их отвергло и обратилось к руководству СУАР, которое вынесло окончательный вердикт: казахстанский Ленин остается в Чугучаке.

Сначала хотели поставить его на городской площади, предварительно приварив ноги, но потом решили иначе - Ленин обрел свое место в одной из школ города.

Нынешнее поколение должно знать вождей мировой революции.

…Джип выскочил на окраину города Поло и, поколесив немного между серыми заборами из плит-перекрытий, тормознул возле открытых железных ворот предприятия. В них стояли охранник в камуфляжной форме и, видимо, один из руководителей производства. Сидевший рядом с водителем директор комплекса господин Тин что-то сказал по-китайски.

- Приехали, - перевел мой друг Хо Хун, хотя и так уже было понятно, что мы у ворот самого огромного в СУАР свиноводческого комплекса господина Тина, где содержатся 27 000 животных.

Однако, несмотря на открытые ворота, в эту фабрику мяса нам сразу попасть не удалось. Вслед за директором и его товарищем - бывшим заместителем министра сельского хозяйства СУАР господином Ценем - мы прошли в крохотную (метр на два) проходную, пол которой оказался засыпанным сантиметровым слоем какого-то белого порошка.

- Что это? - поинтересовался я.

- Известь, - перевел мой приятель ответ директора. Оказалось, что негашеная известь используется для уничтожения микробов на обуви. И чтобы наши башмаки стали стерильно чистыми, нам нужно было отстоять в извести целых 20 минут (для рабочих эта процедура - вдвое короче, потому что они проходят ее ежедневно). Охранник засек начало этой церемонии и потом объявил об окончании.

Что интересно, двое китайских руководителей стояли все это время вместе с нами, да еще не в зимних ботинках, как мы, а в осенних туфлях.

Но на этом карантинные мероприятия не закончились. В другом строении нас заставили снять уже продезинфицированную обувь и надеть резиновые сапоги, а нашу верхнюю одежду заменить на синие сатиновые халаты и окунуть руки в вонючую жидкость. И только после этого нас, обеззараженных, повели в свинокомплекс.

От первого же хряка мы испуге шарахнулись. Потому что ринувшееся к прутьям клетки существо огромными формами и коричневой шерстью напоминало, скорее, среднего возраста бурого медведя, чем свинью.

- Это канадская порода, - пояснил нам господин Tин и, как был в новеньком черном костюмчике с галстуком, перемахнул через ограду и смело похлопал чудовище по спине. Оно, к нашему удивлению, не разорвало тут же камикадзе, а одобрительно заурчало. Из клеток напротив на нас взирали животины не меньших, чем их канадский товарищ, габаритов.

Мы прошлись по помещениям, где содержится свиноматки и поросята. Чистота всюду была идеальной, а все свинопоголовье ухожено. На корм парнокопытные получали здесь молодую кукурузу, а поросята - сухие смеси.

Кроме того, мы узнали, что предприятие господина Тина выращивает также коров, кур и овец. Кстати, коровы давали в сутки от 15 до 30 литров молока. Вкупе с другими небольшими фирмами, этот гигант полностью покрывал потребность СУАР в мясе, молоке и яйце, и уже давно открыл свои филиалы в странах СНГ, в том числе и в Казахстане.

Из города Поло до Урумчи можно добраться на поезде. Что мы и решили сделать. Тем более, что с нами ехал господин Цень, живущий в столице СУАР. Здание железнодорожного вокзала было наполнено пассажирами под завязку и гудело, как встревоженный улей. На входе наши объемные чемоданы, как на таможне, пришлось пропустить через досмотровый конвейер. Некоторое время спустя народ окружил молодого человека в железнодорожной форме, все тянули к нему руки.

- Билеты компостирует, - пояснил наш попутчик Цень и стал пробираться к контролёру. Мы с Хо Хуном последовали его примеру.

Наконец послышался шум подошедшего поезда. Двери вокзала, выходящие на перрон, тут же открылись, и пассажирская братия, теснясь и толкаясь локтями, ринулась к вагонам.

- Куда они так спешат, билеты-то с местами, - удивился я. Приятель мой тоже был в неведении.

Причину спешки мы поняли тогда, когда в общем потоке нас занесло вагон. Двери за нашими спинами вдруг захлопнулись, будто это не скорый поезд, а вечно опаздывающая пригородная электричка, и перрон стал быстро удаляться.

В купе выяснилось, что наши чемоданы, хоть и куплены в Китае, абсолютно не хотят залезать под очень низкие нижние полки, которые, к тому же, не поднимались, как у нас. Но, с совковым упорством, мы всё-таки втолкали их туда и наконец осмотрелись. Вагон наш был двухэтажный. Мы ехали в купейном, на первом этаже, второй оказался типа "СВ". Там, в двухместных купе, были двери, которые в наших четырехместных не предусмотрели.

Тем не менее, всюду чувствовались комфорт и уют. Кровати совсем по-домашнему были заботливо застелены нижним бельем с вышивками. Проводница забрала наши билеты, выдав взамен талоны, которые в конце пути опять заменила на билеты.

Как выяснилось позже, отсутствие дверей в купе полностью компенсировалось бдительностью двух проводников, всю ночь неотлучно сидящих в разных концах поезда и стерегущих сон пассажиров и их вещи. Четвертым, вернее четвертой, в купе оказалась миловидная китаянка в норковой шубке. Сходу угостив нас мандаринами, она тут же принялась расспрашивать моих попутчиков: кто мы да что? И рассказала о себе.

Хо тут же перевел мне ее рассказ. Нашей попутчице было 34 года, она владелица частной фирмы "Шахуый Ян", которой в СУАР принадлежит… 41 ресторан. Хозяйка общепитовского бизнеса ехала в Урумчи на открытие сорок второго своего детища.

Еще она призналась, что несколько лет назад развелась с мужем и теперь хочет доказать ему, что она что-то значит и сама. Все достигнутое считает лишь каким-то этапом и думает развивать свое дело дальше.

- Замуж не собираетесь? - поинтересовался Хо Хун.

- Пока нет, - покачала головой китайская бизнес-леди. - Предложений хватает, но я чувствую, что претендентов интересуют прежде всего мои деньги. Вот когда меня по-настоящему полюбят, и мне человек понравится, тогда я раздумывать не буду, - согнав с лица улыбку, - серьезно заметил она.

Впрочем, мы решили, что такой человек у нее уже есть, потому что затем по мобильнику она около получаса весело щебетала с кем-то, называя его мужским именем…

…Утром проводница, совсем как у нас, похлопав спящих пассажиров по ногам, предупредила, что скоро Урумчи. Выход с вокзала был блокирован - у нас опять проверили билеты. По-моему, зайцев среди приехавших не оказалось.

После нашего возвращения в Чугучак, на ужине в одном из ресторанов за столом в нашей дружной компании оказалась симпатичная женщина тридцати с небольшим лет по имени Ца Юпи. Когда мы опробовали больше полутора десятков блюд, заполонивших вращающийся стеклянный диск в центре стола, и осушили несколько рюмок "Сантая" (марка китайской водки в СУАР) под неумолимо дружелюбное "канбэй" ("Пей до дна!"), родственник моего приятеля растянул меха прихваченного с собой аккордеона, и Ца Юпи запела.

Голос у нее оказался на удивление звонким, насыщенным и мелодичным. Одна песня сменяла другую, и удалой аккордеонист на слух безошибочно подбирал мелодию. Китаянка пела на шести языках в том числе на русском, совершенно им не владея. Но "Подмосковные вечера", "Ой, цветет калина" и даже пугачевскую "Миллион алых роз" она исполнила почти без акцента, если не считать "милливон" вместо "миллион".

- Спроси, откуда такое произношение? По кассетам выучила? - попросил я своего приятеля.

- Нет, - ответил Хо, - услышав пояснения певицы. - У нее есть хороший учитель. И он, вернее, она, сейчас сюда придеет.

Скоро в нашей компании появилась ещё одна приятная особа, тех же лет, что и Ца Юпи. Звали ее Ван, по-русски Лина.

Она оказалась метиской - мать у нее русская, отец - китаец. Они жили в Хабаровске, затем в тридцатых годах переехали в Китай. Лина родилась здесь, в Чугучаке. Воспитывала ее бабушка, Александра Герасимова. Она всегда твердила внучке: "В какой бы стране ты ни жила, помни, что ты русская. И детей своих научи потом этому языку".

Бабушки уже давно не стало, но наказ ее Лина выполнила. В этом мы убедились на следующий вечер, когда побывали у нее в гостях. Интерьер огромной многокомнатной фанзы мало чем отличался от павлодарских квартир. Наша казахстанская мебель, икона Божьей матери с маленьким Иисусом, ангелочки на лепных потолочных украшениях, крутобокий, блестящий тульский самовар…

Впрочем, рядом с этим российским великолепием прекрасно уживались огромный фарфоровый китайский светильник в виде лебедя, статуэтки сытых китайских божков и еще кое-какие предметы местного быта.

Лично для автора этих строк Лина расстаралась и приготовила родную жареную картошку с котлетами, тоже удачно вписавшимися в добрых полтора десятка выставленных на стол блюд.

Муж ее Николай был в отъезде, в Казахстане. Вместе с Линой они год назад занялись популярным в Чугучаке бизнесом по скупке черного металла. Николай, китаец по национальности, старше Лины на 13 лет.

- Он у меня спокойный, хороший. Подружка моя нас с ним познакомила, – рассказала хозяйка. - Он всего три класса закончил. Семья у них большая была, девять детей, ему рано пришлось идти работать…

Родители Лины почти сорок лет прожили в Китае, а недавно укатили в столицу Австралии Сидней.

Там сейчас большая китайская диаспора, и много чугучакцев обрели новую родину. Старикам определили большую пенсию. Вместе с ним уехали сестра Лины с мужем и двумя дочками. Работает там переводчицей на совместном австралийско-китайском предприятии. Уже давно зовут туда и Лину с семьей.

- Наверное, уедем, - сказала хозяйка. - Вот только сын Витя школу закончит. Он сейчас на английский, как это… налегает. А я его русскому учу…

Вообще, тяга ко всему, что связывало их родителей с жизнью в бывшем Союзе, у здешних иммигрантов с годами не ослабевает. Они дружат семьями, часто собираются вместе.

- Дни рождения, свадьбы справляем, все по русским обычаям, - продолжила Лина. - Рождество, Новый год отмечаем, на Пасху яйца красим, куличи стряпаем. В родительский день на могилки ходим, в церкви православной свечки ставим перед иконами. Я крещеная, и Витя тоже. А 31 декабря мы, все русские, собрались в ресторане. Сто сорок человек. Даже из Кульджи семью одну пригласили. У них как семейный музыкальный ансамбль - гармошка-трехрядка, мандолина, гитара, скрипка. Всю ночь встречали Новый год, песни русские пели, плясали…

Вот и дома у Лины они вдвоем с Ца Юпи устроили для нас импровизированный концерт. Пели песни (у хозяйки тоже оказался прекрасный голос) на казахском, уйгурском, монгольском и китайском языках. Но больше всего - на русском. Очень нравятся им напевные старинные романсы, песни 50-х, 60-х годов и самые современные.

Впрочем, не только им. В любом китайском ресторане с караоке есть кассета видео клипов с русскими мелодиями. Правда, посетители поют под них по-китайски.

Покидая гостеприимных хозяев, мы обменялись телефонами. И все время, пока ехали в свой отель по хрустящим от легкого морозца, переливающимся разноцветной рекламой ночным улицам старинного городка, нас не покидало чувство того, что и не в Китае мы вовсе, а в своем родном Казахстане.