Тогда, в старые советские времена, у нас постоянно учились уму-разуму специалисты дружественных стран. На эту стройку прибыла группа монтажников из Аргентины.
В процессе работы и общения гости быстро усваивали слова из нового для них могучего русского языка. Только вот беда в том, что у монтажников в ходу была в основном ненормативная лексика, помогавшая строить и жить.
Русский переводчик эти слова стыдливо опускал или заменял приличными. Да и наши трудяги старались при иностранцах не выражаться. Хотя это далеко не всегда получалось. Однажды после установки очередной стеновой плиты бригадир Коля Лебедев на радостях воскликнул:
- Ну, все, пи…ц!
- А что это - п…ц? – заинтересовался любознательный аргентинец Энрико, немного понимавший по-русски.
Коля смутился, но постарался с честью выйти из неудобного положения.
- Ну, это значит… конец работы, - объяснил он словами и жестами зарубежному коллеге.
Тот закивал головой и несколько раз повторил понравившееся ему новое слово.
Русские работяги посмеялись и забыли об этом уроке родного языка. Видимо, забыл это слово и Энрике, потому что больше никогда его не употреблял.
Несколько месяцев спустя строительство, которое вели наши специалисты и овладевавшие их опытом зарубежные коллеги, благополучно завершилось. По этому случаю состоялся торжественный митинг, на который приехали областные чины и руководящие товарищи из Москвы. А также официальные лица из посольства Аргентины.
Все выступавшие, в том числе и бригадир монтажников Коля Лебедев, говорили, что стройка была нелегкой, но, благодаря упорному труду она завершена в рекордные сроки. И что свой посильный вклад вложили в нее товарищи из Аргентины.
От их лица слово предоставили Энрико. Он от души поблагодарил всех русских друзей за приобретенный строительный опыт, за доброе к ним, иностранцам, отношение. И в тот момент, когда толмач перевел его последнюю фразу, Энрико широко улыбнулся и с удивительно правильной артикуляцией выкрикнул в микрофон забытое было им слово "пи…ц!"
Вся многосотенная аудитория на строительной площадке в ужасе замерла, раскрыв рот. Парторга стройки прошиб холодный пот.
Энрико же истолковал реакцию слушателей по-своему, решив, что его не поняли. И на всякий случай повторил любимое слово еще раз.
Пришедший в себя переводчик вырвал у него из рук микрофон и на испанском стал вразумлять оратора, что, мол, не надо было произносить это слово.
- Но ведь оно значит - конец. Конец стройке, - возразил ему по-испански Энрико.
Толмач развел руками.
Парторг, в свою очередь, забрал микрофон у переводчика и, по регламенту, предоставил слово первому секретарю обкома партии.
После митинга бригаду Лебедева, собиравшуюся было достойно отметить завершение работ, тормознули двое молодых людей в строгих костюмах и при галстуках. Вместо праздничного застолья строители поехали давать показания в управление госбезопасности.
Там Коле Лебедеву пообещали возбудить против него уголовное дело.
Однако в связи с тем, что за эту стройку он был представлен к ордену, ход делу давать не стали. Но, естественно, и награды матершинник не увидел, как своих ушей. Более того, в строгом учреждении ему посоветовали уехать "куда подале, да посеверней". Что он и сделал, подавшись к другу во Владивосток.
Рассказывали, что орден он все-таки получил, правда, уже за другую стройку. Монтажник - он ведь и в Африке монтажник.
Вот только с тех пор товарищи считают его белой вороной, потому что он начисто перестал материться. Что для строителей, конечно, дико. И еще Коля очень осторожно относится к иностранцам, при возможности, стараясь не разговаривать с ними.