Невероятная встреча в концлагере: в одном из военнопленных врач узнал своего отца

Пламя Великой Отечественной войны обожгло, пожалуй, всех жителей бывшего Советского Союза. Не стала исключением и семья Герасимовых из алтайского города Рубцовска.

Дмитрия Герасимова, 1919 года рождения, еще в 1939 году призвали на действительную воинскую службу, которую он проходил в Узбекистане, в городе Чирчик. В первые же дни войны его часть отправили на фронт. А обстановка там в то время была очень сложной.

"Быстрое продвижение немецких войск вглубь СССР и окружение крупных соединений Красной Армии в первые месяцы войны стали причиной пленения большого количества военнослужащих. По данным немецкой стороны, после трех недель войны в плен попали 360 тысяч советских солдат и офицеров, к концу 1941 года их насчитывалось уже более 3,3 миллиона человек.

Попавшие в плен советские военнослужащие перегонялись пешим порядком или железнодорожными эшелонами из мест пленения (в основном, Белоруссия, Украина и западная Россия) в немецкие лагеря, располагавшиеся на территории Польши, Германии и других стран", - говорится в одном из рассекреченных ныне документов того времени.

Эта печальная доля выпала и части, в которой служил Дмитрий. В одном из жестоких боев она была разбита превосходящими силами противника, и многие выжившие бойцы попали в плен. Среди них оказался и Дмитрий Герасимов. Его отправили в один из немецких концлагерей, расположенных, по всей видимости, на территории Польши.

В родном Рубцовске Дмитрий окончил медицинское училище, после службы в армии мог получить высшее образование. Война разрушила его планы, как и миллионов других советских людей.

Но навыки врачевания пригодились ему на службе, где он работал в медсанчасти. И в концлагере немцы тоже стали использовать его по специальности - Дмитрий должен был лечить заболевших военнопленных. Тем более, что в лагерь, куда он попал, направляли ослабленных красноармейцев и с подозрением на различные инфекционные заболевания - особенно немцы боялись тифа.

Сами они практически не общались с военнопленными, только часовые на вышках охраняли территорию от побега. А по периметру и внутри лагерь стерегли свирепые псы, готовые разорвать каждого, кто зайдет за "колючку". Дисциплину и порядок поддерживали сами заключенные. Они же вели учет прибывших и убывших военнопленных.

В конце 1943 года в концлагерь прибыла очередная партия пленных советских солдат. Записывая данные 44-летнего изможденного человека, который не мог ходить от истощения, и у которого подозревали тиф, учетчик обратил внимание на его имя и фамилию - Егор Герасимов.

"Не отец ли это нашего медбрата Дмитрия Георгиевича?" - подумал регистратор. Хотя мужчину звали Егором, но это - практически одинаковое имя с Георгием, как и Гоша.

"У тебя есть сын?" - спросил он у вновь прибывшего.

"Есть, Дмитрий зовут, а что?" - ответил тот.

Доходягу временно устроили на топчан в коридоре и послали за Дмитрием.

"Лежу я и в коридоре вижу силуэт человека. Он идет быстро, почти бежит. И, несмотря на слабое освещение, я сразу понял: это Митя. И откуда только силы взялись - я вскочил навстречу. Сын тоже бросился ко мне, прижал к груди, от него пахло лекарствами и чем-то родным, домашним. Мы оба не могли говорить, только плакали молча, по-мужски", - так описывал эту встречу отец.

Как оказалось, Егор Александрович Герасимов, 1899 года рождения, работавший конюхом в рубцовской конторе "Заготзерно", в 1942 году тоже был призван на фронт. Так же, как и сын, оказался в плену. И надо же было так случиться, что судьба свела их в одном концлагере, которых немцы понастроили около 40 тыс. во многих странах. Вряд ли во время войны было много таких невероятных случаев!

Тиф у Егора Александровича, к счастью, не подтвердился, просто он оказался очень ослабленным. Конечно, Дмитрий чем мог помогал отцу и вскоре поставил его на ноги. А немцы даже стали доверять Егору Александровичу кормить собак, при этом ему удавалось тайно подкармливаться мясом.

Дело в том, что бульон сливали военнопленным, а мясо предназначалось только собакам. Вскоре животные привыкли к своему кормильцу, а молодые псы позволяли ему забирать недоеденное ими мясо. При этом он часть собачьего корма выносил товарищам по несчастью. Это помогало военнопленным выживать.

Многие заключенные, в том числе и Дмитрий, не хотели сидеть здесь вечно и готовили побег. Для этого тайно прорыли подземный ход из своего барака, уходящий за лагерное ограждение.

Бежать решили в январе 1944 года, в праздник Крещения. Дмитрий уговаривал отца пойти с ними, но тот отказался.

Отец с сыном распрощались. Тяжелым было это расставание - никто не знал, останутся ли они живы.

Оказалось, что зря Егор Александрович не послушался Дмитрия - беглецам повезло - никого из них не поймали. Более того, в Беловежской пуще, до которой они дошли, беглецы попали к белорусским партизанам и остались в отряде. Позже, за успешные боевые действия против фашистов, по ходатайству командира партизанского подразделения Дмитрий Герасимов получил благодарственное письмо от Сталина.

После изгнания фашистских оккупантов он остался в Минске. Здесь познакомился с девушкой, тоже медиком, с которой соединил свою судьбу. Об этом Дмитрий написал домой. Он также сообщил матери, что был в концлагере вместе с отцом, но о дальнейшей его судьбе ничего не знает.

А Ефросинья Егоровна, как выяснилось, ни сына, ни мужа уже не ждала, потому что никаких известий от них не приходило, зато на того и другого доставили "похоронки". И письмо Дмитрия оказалось первой за всю войну неожиданной радостной вестью. Мать с дочерью плакали от счастья.

В концлагере, откуда убежал Дмитрий с другими заключенными, жизнь шла своим чередом. Война была уже на исходе, и немцы, опасаясь, что она завершится не лучшим для них образом, усилили отправку военнопленных на работу в Германию. Уже после провала блицкрига 1941 года там возник ощутимый дефицит рабочих рук.

В целом, на принудительные работы с оккупированных территорий СССР во время войны были вывезены около 5 миллионов человек, которых немцы называли "остарбайтерами" (восточными рабочими). Сладкой их жизнь назвать было нельзя.

Законами Германии предусматривалось, что "все рабочие должны получать такую пищу и такое жильё и подвергаться такому обращению, которые бы давали возможность эксплуатировать их в самой большой степени при самых минимальных затратах". Поэтому уровень смертности среди вывезенных в рабство советских людей был очень высок.

Вскоре старшего Герасимова с группой военнопленных отправили в Западную Германию. Там определили в хозяйстве бауэра, как специалиста, умеющего управляться со скотом. В нем он и трудился за питание до тех пор, пока после Победы его не освободили англичане и не отправили домой.

В Советском Союзе репатриированных военнопленных тоже встречали отнюдь не хлебом с солью. И в числе других, таких же горемык, Егора Герасимова послали на донецкую угольную шахту. Там он и добывал "черное золото", пока шла проверка обстоятельств его пленения, а в мае 1946 года ему разрешили наконец вернуться домой.

Егор Александрович был малограмотным, поэтому ни с фронта, ни после возвращения из Германии, писем домой не писал. И получилось так, что он свалился, как снег на голову, своей семье.

Узнать его было трудно - худой, в грязной "лендлизовской", то ли американской, то ли английской шинели до пят, и обмотках. Для супруги и дочки это стало вторым счастливым потрясением - они своего мужа и отца уже и не ждали, поскольку война закончилась год назад, а от него не было ни слуху, ни духу.

Егора Александровича взяли на работу в его бывшую контору "Заготзерно". И он управлялся там с лошадьми до пенсии, а в 72 года ушел из жизни.

Что касается Дмитрия, то его судьба и дальше оказалась не простой. В 1946 году у него в Белоруссии появился сын, назвали его Адиком. А год спустя вся семья переехала в Рубцовск, к родителям. Но потом у супругов произошел конфликт, и они разошлись.

Дмитрий вскоре снова женился, гражданская супруга Мария Жгарёва родила сына Владимира. Но вскоре родственникам стало известно, что мальчик унаследовал тяжелое заболевание - гемофилию. Мать увезла его в Германию, к родственникам, где он получал дорогостоящую медицинскую помощь бесплатно, но спасти его не смогли… А Дмитрий с Марией вскоре расстались.

Третий брак Дмитрия Георгиевича оказался более прочным. С Александрой Ивановной Сомовой ему довелось прожить до конца своих дней. У двух родившихся дочерей образовались счастливые семьи, которые ныне проживают в Москве и Подмосковье.

Умер Дмитрий Георгиевич внезапно от сердечного приступа, не дотянув до пенсионного возраста. Видимо, сказались экстремальные условия жизни на фронте, в плену, партизанском отряде.

А его первая супруга Лидия Павловна Важенина уехала в Железноводск и устроилась лечащим врачом в профсоюзный санаторий.

Вернулся Адик в тот день, когда мы уже выехали из Железноводска на поезде домой. Узнав от матери, что в гостях была его тётя с мужем и сыном, он вскочил на велосипед и догнал наш поезд на станции Минводы. Там была длительная остановка, и они всей семьей гуляли по перрону.

"Он нас сразу узнал, да и мы его тоже. Душевно поговорили. Затем они переписывались с тетей. Адик сообщил, что женился, у них растут дети. Но потом переписка как-то прекратилась. Адик поменял адрес, и мы его потеряли", - вспоминает Дмитрий Никифорович.

Сейчас неравнодушные родственники собираются обратиться в российскую телепередачу "Жди меня" в поисках Адика и его детей. Надеемся, что они отыщут всех живыми, и встреча состоится.