Блокада Ленинграда "забрала" у нее всё, даже имя матери: история сильной женщины

АЛМАТЫ, 30 апр — Sputnik. История жизни Веры Федоровны Закиржановой сложная и даже трагичная, вполне претендует на сюжет отдельной художественной киноленты. И эту историю ныне пенсионерка, а в далеком 1941-м четырехлетняя девочка, помнит с момента спешной и опасной эвакуации из блокадного Ленинграда.

О жизни после эвакуации, о том, как лишь единожды видела отца, почему не знает имени матери, об удивительной встрече с певицей Людмилой Зыкиной и о многом другом Вера Федоровна рассказала корреспонденту Sputnik Казахстан.

С десяток двух- и трехэтажных домов постройки 50-60-х годов прошлого века, буквально утопающих в густой зелени алматинских предгорий. Именно так выглядит микрорайон в поселке Бесагаш с несколько странным названием АКНМ. Что означает эта аббревиатура, сейчас уже не вспомнят даже здешние старожилы (мы интересовались, но безрезультатно).

Добраться сюда, если нет собственного транспорта – тот еще квест: от центральной трассы нужно пройти около километра по узким улочкам частного сектора, а затем метров 500 по окружной дороге в гору. Но оно того действительно стоит.

Оказавшись в микрорайоне, словно возвращаешься на несколько десятилетий назад: деревянные заборчики, по-весеннему роскошно нарядные деревья в цветах, пение птиц и редкие машины, припаркованные на площадках у подъездов.

В сравнении с шумным и вечно спешащим куда-то мегаполисом кажется, что ты перешагнул где-то временной разлом и оказался в прошлом. Именно здесь вот уже 13-й год живет Вера Федоровна Закиржанова.

85-летняя бабушка стала знаменита минувшей осенью - после того, как в социальных сетях пользователи опубликовали видеоролик, где она, не дожидаясь, пока раскачаются коммунальщики и местные акиматы, взяв в руки метлу, приводит в порядок свой небольшой дворик. И делает это весело, с настроением - и явно получая удовольствие.

Но еще больше пользователей соцсетей удивило то, что все это пенсионерка делает, так сказать, на общественных началах, бесплатно. И даже когда соседи намереваются собрать для нее деньги, чтобы оплатить труд, или предлагают помощь спонсоры, удивленные жизнелюбием Веры Федоровны, она отказывается наотрез.

Единственное, что она готова принять в счет оплаты за работу, – новая метла.

Наша первая и пока единственная встреча с Верой Федоровной состоялась в середине апреля.

Отправляясь к ней, я уже кое-что знал о ее увлечениях, а потому купил в киоске большой сборник сканвордов. Разгадывать их, пожалуй, единственная вредная привычка бабушки. Почему вредная? Да потому, что порою, погрузившись в них, она засиживается далеко за полночь, чем вызывает тревогу у родных.

Сама же Вера Федоровна в ответ на это смеется. Говорит, что именно увлечение сканвордами позволяет сохранить здравый ум и великолепную (в чем мы убедились) память.

Сегодня Вера Федоровна говорит, что абсолютно счастлива, и видно, что не лукавит. Да и кто, как не она, в далеком 1941-м четырехлетняя девочка, чудом спасшаяся из блокадного Ленинграда, может оценить ощущение абсолютного счастья.

"Ярким пятном в моей голове осталось то, как мы ехали в поезде. Небольшая кучка детей, как я сейчас представляю, человек 20-25. С нами двое-трое взрослых. Едем в поезде, и вдруг паровоз наш как загудит, завизжит. Страшно-страшно… Мы все прижались друг к другу, а колеса паровоза скрежещут по рельсам. Страшный звук, и потом резко остановились - так, что нас всех тряхануло. Двери открываются, забегают люди, нас в какие-то одеяла заворачивают и буквально выбрасывают на улицу, передают на руки людям. Что там было впереди, я не знаю. Видимо, рельсы были разобраны, как я сейчас соображаю. А еще нам сказали: "Не вздумайте плакать, не вздумайте кричать. Нас услышат!" Мы все друг в друга головами уткнулись, и слышу, некоторые дети: "Мама, мамочка, спаси меня!" - вспоминает Вера Федоровна о своей эвакуации из на тот момент почти полностью окруженного фашистами города на Неве.

По ее словам, это все, что запомнилось из тех страшных дней. Стерлись даже воспоминания о том, как дальше добирались до детского дома в городе Шадринск Курганской области, где впоследствии девочка воспитывалась, пока ее не удочерили. В ожидании этого момента в детском доме маленькая Вера провела почти два года.

"В 1943 году я попала в приемную семью. Пришли два мужчины, поговорили с заведующим. Она вызвала меня и интересную речь сказала: "Вот эта девочка заменит вам любого мальчика. Она так хорошо поет, стихи рассказывает. А какие выкрутасы со своей гимнастикой делает. И вообще – помощница, на кухне помогает, чистоту любит. Не пожалеете". Ну, они переговорили, и папа, как я поняла, он папой будет, сказал: "Мы согласны". А дней через пять, может, неделю, мы смотрим в окно, идет папа (приемный) и с ним женщина. Красивая женщина, небольшого роста, полненькая такая, в шелковом белом платье, тут у нее завивка, губы накрашены, на высоком каблуке. А я всем говорю: "Это моя мама!" - рассказывает Вера Федоровна.

Прошло много лет, а о своих настоящих родителях Вера Федоровна Закиржанова знает, как и прежде, очень мало, и это заметно ее расстраивает.

В памяти женщины осталась лишь единственная короткая встреча с родным отцом, который разыскал ее уже в детском доме, а затем отправился на фронт и больше не вернулся. О родной матери ей неизвестно ничего. Даже имени ее не знает.

По ее воспоминаниям, встреча продлилась не более 15-20 минут, но до сих пор, говорит Вера Федоровна, ее не покидает ощущение, словно было это только вчера, ведь запомнилась в деталях и на всю жизнь.

"У нас тетя Валя была поваром. Она вынесла детский стульчик. Он сел, меня на колено взял, и мы с ним минут 15-20 проговорили. А за воротами все время гудела машина. Папа говорит: "Видишь, меня уже зовут. Надо ехать, доченька. Но я обязательно тебя заберу". Я взяла его ладонями за лицо и говорю: "Папа… А ты мой папа?" Он взял мои ручки, к сердцу своему прижал: "Да, я твой папа". "А как тебя зовут?", - спросила я. А он: "Меня зовут Костя. Константин". А потом вытащил из полевой сумки две или три шоколадки, подает и говорит: "Беги, деток угощай". Я побежала и кричу: "Папа мой, Костя! Папа мой, Костечка!". Папа ушел за ворота, а я ушла к детям. Больше я его никогда не видела", - делится воспоминаниями Вера Федоровна.

Сегодня Вера Федоровна до сих пор корит себя, что в ту единственную встречу с отцом ничего не спросила и не узнала о маме.

Единственное, что ей известно - то, что она была балериной и умерла в блокадном Ленинграде. Так сказали ей приемные родители после того, как она случайно нашла справку из детского дома.

"Мама (приемная) заходит и спрашивает: "Что ты, Верочка, делаешь?". А я говорю: "Мама, я справку нашла. Что это за справка?". Она: "Где ты это взяла?". Я говорю: "Наверное, в сумке". А она: "Я тебе сколько раз говорила, что нехорошо шарить по чужим сумкам". Я ей: "Она сама выпала!" Оправдываюсь, может я, действительно, не была виновата. "Мама, мама, скажи мне, кто это?". А она: "Я тебе потом расскажу". Я привязалась с этой справкой к ней, и потом она рассказала. Сказала: "Ты хотела искать маму и папу? У тебя нет мамы и папы. Мама у тебя умерла. Ее нашли замерзшей". Видимо, голодной смертью умерла. И еще сказала, что она работала в театре, балериной, а папа был летчиком, и больше у меня никого нет", - рассказывает Вера Федоровна.

О приемных родителях Вера Федоровна Закиржанова вспоминает с особенной теплотой и трепетом, ведь, по ее словам, она никогда не чувствовала себя в этой семье чужой. Но и здесь, по ее воспоминаниям, все сложилось не гладко и даже, можно сказать, трагично.

"Когда меня забрали из детдома, мы пришли на улицу Уральская в городе Шадринске. Дом № 13, как сейчас помню. Квартира № 1. И вот с этого момента я стала Старикова Вера Федоровна, 1938 года рождения. Место рождения по документам – город Шадринск, отец – Стариков Федор Семенович, мать – Старикова Галина Александровна. С тех пор я забыла свою фамилию – Закина", - вспоминает женщина.

Именно с этого момента, как рассказывает женщина, и началось ее настоящее, счастливое детство. Но, увы, идиллия продлилась не долго. Спустя три года приемного отца девочки отправили в места заключения.

"Папу отправили работать в сельскую местность, он стал начальником снабжения села Батурино. Это от Шадринска километров 20. Мы приехали туда, хорошо стали жить. Завели корову, свиней, кур. В 1946 году, 9 мая, в сельпо мука пришла, чтоб в магазин пустить в продажу. Папа как начальник снабжения распорядился по-своему. Сказал: "Эту муку в магазин не пускать, а раздать людям – семьям фронтовиков". А под осень милиция пришла, забрали нашего папу. Суд. И папе дали статью – "Халатное отношение к работе". И пять лет. Он отсидел их от звонка до звонка. Как село ни гудело, как ни просили жители за него… Нет. Сказали: "Закон есть закон". И мы с мамой пять лет к папе ходили на свидания два раза в месяц, так как папу оставили отбывать заключение в Шадринске", - рассказывает Вера Федоровна.

Когда отец девочки вышел на свободу, она училась в шестом классе. Казалось, что все самое страшное позади. Но впереди ждал очередной удар. Отбывая срок, приемный отец Веры Федоровны серьезно заболел. У него обнаружили бруцеллез.

"Он ходил согнутый. И потом, на нервной почве, наверное, он потерял зрение. Перед смертью он с полгода не видел уже. Он "ушел", ему было 44 года. Около 16 лет мне было, когда мы остались одни. Так что я с мамой воспитывалась в основном. Как папа меня любил! Он меня нежил, на руках носил. Но с ним нам мало пришлось пожить. До тюрьмы три года и после тюрьмы три года. Вот и все, что я с папой жила. А мама неплохая женщина у меня была. Вообще у меня родители хорошие были", - с особенным трепетом рассказывает Вера Федоровна.

А еще она с содроганием вспоминает случай, произошедший как раз в то время, когда ее отец отбывал наказание. По признанию самой Веры Федоровны, тот момент она и сейчас считает одним из самых страшных в жизни.

"Когда папу посадили, мы обратно вернулись в Шадринск. Распродали все свое хозяйство и вернулись. Лето было. Мы играли с ребятишками в прятки. Я спряталась за тополь, а тут – забор, за которым была скамейка. Люди сидели, судачили. И говорят моей маме: "Галя, Федю посадили, ты теперь осталась одна. Тебе же тяжело, нет квартиры, нет работы. Ты ее сдай обратно в детский дом. Может, себе жизнь устроишь". Я это услышала, как выскочила: "Мама, мама, я не хочу в детский дом! Я хочу с тобой жить! Они плохие, они плохо говорят!" А мама мне: "Успокойся, Верочка. Никуда и никому я тебя не отдам". Вот… люди советовали. И мама меня никуда не отдала. Так мы с ней и остались", - вспоминает пенсионерка.

О своем первом браке Вера Федоровна рассказывает неохотно. По ее словам, он оказался неудачным, и однажды вместе с дочерью ей пришлось уйти от мужа, который выпивал.

"Однажды мы с дочерью вернулись домой, а там пожар. Все сгорело. А мама меня учила, что документы и деньги нужно всегда носить с собой, поэтому они остались. Забрала дочь, и мы уехали в Иркутскую область. А после, лет шесть прошло, я встретила второго мужа, и с ним мы прожили 34 года. Он тоже помнит блокаду - и гораздо лучше, чем я. Всю ее прошел, потому что родился в 1938 году в Ленинграде. Он рассказывал, что их трое было: он - Виктор и его брат 1940-го года – Валера, который сейчас в Гомеле живет. И старший брат – Юра, который по крышам бегал и фугаски сбрасывал на землю. Юру убило там. А однажды, когда обстрел начался, вроде, по его рассказам, старшая сестра его мамы их сверху прикрыла двоих – Витю и Валеру. Они живые остались, а ей осколок в спину попал. Похоронили", - рассказывает Вера Федоровна.

30 лет, с первого дня после окончания техникума, Вера Федоровна Закиржанова проработала воспитателем в детских садах, где преподавала музыку и учила детей петь. Но все изменилось с переменой места жительства, когда ее супруг предложил ей переехать жить в столицу КазССР – Алма-Ату.

Этот город, как и другие в республике, был знаком ему довольно хорошо, потому что в Казахстан он попал еще в 15-летнем возрасте, когда по зову партии его семья приехала из Ленинграда поднимать Целину.

"Приехали - и через какое-то время мне надо было устраиваться на работу. Муж меня прописал у какого-то своего знакомого в Каскелене, и в городе мне работу не давали. А потом хозяйка, в чьей квартире мы временно проживали – снимали, предложила прописать у себя. Пришли в ЖЭК. Там был директор – фамилия его Салимбаев. Такой дядька хороший. И говорит: "Пойдем ко мне дворником работать, а через три года ты получишь квартиру". Я удивилась. Квартиру в Алма-Ате? Но согласилась. И через два года и семь месяцев я получаю квартиру в девятиэтажном доме по улице Торайгырова, дом № 13, квартира 2. Там я прожила 19 лет, работая дворником", - не путаясь ни в цифрах, ни в датах, ни в фамилиях рассказывает пенсионерка.

Сменили лишь место жительства, уехав из шумного города в пригородный микрорайон, где она живет и сегодня. Своего супруга Виктора она похоронила шесть лет назад.

Несмотря на то, что второй брак Веры Федоровны был удачным и она никогда не оставалась без внимания и в одиночестве благодаря заботе своего мужа, все эти годы она не переставала разыскивать хоть какую-то информацию либо данные о своих настоящих родителях. Первую попытку разыскать их она предприняла еще в годы учебы.

"Я когда в педучилище училась, пришла к начальнику милиции нашей. Все ему обсказала. Он попросил написать и оставить заявление и сказал, что, если будут вопросы, он меня известит. И вот, в одно прекрасное время он меня вызывает к себе. Я пришла. Он усадил меня за стол и попросил разобрать бумаги, документы какие-то, по алфавиту. Я села, разбираю. А в углу сидела женщина. Он к ней подошел, и они о чем-то разговаривали. Потом это женщина встала и, выходя за дверь, сказала, я хорошо слышала: "Нет. Это не она". Потом она ушла, Глинин (начальник милиции) подошел ко мне, поблагодарил за помощь. Тогда я спросила, что это за женщина. А он ответил, что эта женщина до сих пор ищет своего ребенка. Но в тебе она свою дочь не нашла", - вспоминает пенсионерка.

После были и еще несколько попыток. Так, она обращалась в одну из передач на советском ТВ – примерный аналог современной "Жди меня", но ответа так и не получила. А после несколько дней провела в архиве, в Шадринске, где воспитывалась в детском доме. Но и там все надежды рухнули после беседы с заведующей.

Не принесло результата и обращение в Центральный архив Минобороны России в Подольске: данных на ее родного отца - Константина Закина там не нашлось.

Но особенно врезался в память Веры Федоровны другой случай, когда в 1961 году в поисках информации о родных она лицом к лицу встретилась со знаменитой к тому времени советской певицей Людмилой Зыкиной.

"Я была проездом в Москве и ждала на вокзале поезд свой. И подумала: "Людмила Зыкина же здесь живет, в Москве. Дай до нее дойду, может что-то о родных от нее узнаю". Фамилии ведь схожие. Может, где букву перепутали в документах. Смотрю, милиционер ходит. Я к нему подхожу, все объясняю. Он меня в кабинет заводит, я ему документы показываю. Он подумал и говорит: "Ну, хорошо. Рискнем". Посадил меня в свою машину, и поехали по адресу. Приехали, позвонили в дверь. Выходит Людмила (Зыкина) в ярком, красивом, длинном халате: "Что вы хотели?" Я все объяснила ей, что хочу насчет фамилии уточнить и насчет родственников. А она вглубь квартиры кричит: "Мама! Это к тебе!" И ушла в комнату. Нам навстречу вышла небольшая женщина, провела нас на кухню, чай нам налила. Я ей все рассказала, а она мне: "Нет, милочка. Мы в Ленинграде никогда не жили, и там у нас никого нет". Я извинилась, поблагодарила за то, что не вытолкали, а приняли. Мы сели в машину и снова уехали на вокзал", - вспоминает Вера Федоровна.

Как признается Вера Федоровна, самым большим страхом в ее жизни - в особенности, когда серьезно заболел супруг - было остаться в одиночестве. Ведь здесь, в Казахстане, у нее не осталось никого родных по крови.

"Дочь моя вышла замуж за немца и уехала в Германию. У нее родились пятеро детей – мои внуки. Но после того, как дочка умерла, они вместе с зятем, естественно, остались там, и связь с ними была потеряна почти 20 лет", - рассказывает пенсионерка.

Именно в тот сложный период, когда супруг уже не вставал с постели, в ее жизни появились Каламкас и Сергей.

"Восемь лет назад мы с мужем Сергеем решили переехать в Бесагаш и искали квартиру в аренду. И моя мама познакомила нас с Верой Федоровной. Тогда ее муж уже болел, и она сама за ним ухаживала. Никто и не знал, что он не встает уже. И она предложила переехать к ней, в их трехкомнатную квартиру, выделила нам зал. Мы переехали. И, увидев, какой она чудесный человек, жизнелюбивая, позитивная, никогда не унывающая, мы сами к ней притянулись. Она с нас за аренду даже денег не стала брать. Просто попросила платить за коммуналку. Мы прониклись тоже. Стали помогать ухаживать за ее супругом – дядей Витей. И вот, живем уже столько лет. Дядю Витю вместе похоронили. За все это время ни разу не поссорились. У нас полное взаимопонимание и любовь", - рассказывает Каламкас.

Вера Федоровна в Каламкас и Сергее души не чает.

"Я счастлива в этой жизни, благодаря моим детям (показывает на фото Сергея и Каламкас). Это мои дети. Дочь и сын. Знаете, я не встречала людей теплее, внимательнее, заботливее, как вот эти двое. Он – кореец, она – казашка, я – русская. И мы живем одной семьей. Люди! Ну, неужели мир…. Даже вот по нашей семье. Разве не приятно, когда мир в семье? А если мир будет на земле, на нашей планете?" - делится Вера Федоровна.

Кстати, именно благодаря участию Каламкас и Сергея, Вера Федоровна вновь обрела связь со своими внуками, которые живут в Германии. Сейчас уже они взрослые и самостоятельные люди, а старшей правнучке Веры Федоровны уже 22 года.

"Связи с ними не было долгие годы. А когда обо мне стали писать в соцсетях, ребята (внуки) увидели там и стали звонить Каламкас. Через нее связь держим. У меня-то нет телефона мобильного, я им не пользуюсь. И стали мы перезваниваться. У меня здесь никого кровных нет. Никого. Дочку я похоронила, мужа шесть лет назад похоронила. И мы вот остались. Вот моя семья. Вот, Сергей Петрович Ким, его жена Каламкас и я. Я счастливее себя никогда не чувствовала, чем сейчас", - обнимая Каламкас, говорит Вера Федоровна.

Прежде чем попрощаться с нашей героиней, мы еще минут 15 стояли на улице, а Вера Федоровна все вспоминала детали и эпизоды из своей жизни, которые навсегда врезались в память. А потом показывала свои "владения", в которых наводит порядок каждый раз, когда это требуется. И вот тогда мне стало интересно, о чем может мечтать Вера Федоровна в свои без малого 85, при этом уверенно утверждая, что сейчас она абсолютно счастлива.

"Я хочу, чтобы никогда нигде не было войны. Я хочу, чтобы каждый ребенок, когда просыпается утром, обнял папу, маму, братьев, сестер, бабушку, дедушку и сказал: "Доброе утро, родные мои!" Я этого не испытала. Но я хочу, чтобы у других было так", - с трудом сдерживая слезы, сказала Вера Федоровна – человек с поистине непростой судьбой.