Вечерами размышляя о том, почему она в 35 еще не замужем, Глаша изобрела в конце концов собственную дилемму. Ее "не взяли" или она "не пошла" замуж? Однажды вроде не взяли, в другой раз отказала, еще пару раз отношения с потенциальными женихами просто сошли на нет. Она не желала варить борщ, вытирать детям сопли и ждать мужа с работы. Но быть одинокой ей тоже не нравилось. А потому, как все красивые женщины, блондинка имела "запасные варианты".
Он не согласен был быть ничьим запасным вариантом. И о последующих увлечениях своих кратковременных подружек Рафаэль тоже слушать ничего не хотел. Он хотел блондинку. Потому что все остальное у него уже было. Бизнес, коттедж, машина, счет в банке, светский лоск. Надоели ночные клубы, где девушки сами вешались на шею, приелись чужие жены, связь с которыми поначалу щекочет нервы. Не нравились больше нимфетки, называющие таких как он "папиками". Но блондинку он хотел. Как хотел когда-то сотый мерс, дом с тремя спальнями, секретаршу в стиле Пушкаревой.
История о том, как зарвавшегося человека поставили на место вместе с его стулом
Блондинка должна была быть слишком красивой, беспомощной и обожающей его. Как в кино. Он не догадывался, что именно так (с описанием точных характеристик) женщины описывают подругам, какого бы они завели щенка или котенка, прелестного и бестолкового, но с родословной, и цинично "отбраковывал" варианты, попадающиеся на пути его лупоглазого автомобиля. У одной белокурой была развратная походка. Другая златовласка не умела красиво есть. Еще одна синеокая любила гвоздики, пошлые цветочки похоронного назначения. В общем, великая вещь, порода, так и не сказывалась ни в одной из знакомых ему девушек.
Глаша была пресс-секретарем одного не слишком "жирного" босса по имени Юрий. Не слишком жирный босс был его партнером.
Однажды партнер приперся к другу с фингалом под бутафорскими очками и, похрюкивая от волнения, сообщил, что его новая пресс-секретарь оказалась акулой. "Обезьяной двуличной". Брал ее на работу по параметрам внешним, а она за шлепок по попе в репу хук закатила.
Скандал с завещанием, или Как скромная девушка получила роскошную квартиру
В общем, товарищ пригласил его приехать посмотреть на эту "тигру". Пока не уволил.
Он решил, что друг блондинки не достоин и, правда, стоит взглянуть на "кадр". Когда с бутылкой старого бренди он вошел в кабинет Юрасика, тот препирался с "крокодилой".
- Ты ту-па-я, кто тебя просил писать, что фирма обеспечивает социальной базой сотрудников? Завтра с меня новый детский сад выжмут.
- Так принято. Социальный аспект самый важный.
- Да плевал я на все социальные аспекты. Базой я обеспечиваю се-бя. Это мой бизнес, мои денежки, а тот, кто хочет у меня работать, пусть вообще не рожает. И не болеет.
- И не просит повышения зарплаты.
- Правильно. Давай, сляпай там пиарчик, что мы приюту готовим сюрприз.
- Какому приюту?
- Да какая разница. Детскому, бомжовому, собачьему. Сволочем туда оргтехнику, что под нашу мебель не подошла.
- Не буду писать про подачки.
- Тогда пошла вон.
Она спокойно "пошла вон", а Юрик стал нервно ерзать по креслу.
- Видел, Раф, да? Башка есть, мозгов нет. Все ищут что дешевле, она – что важнее. Разорит, пока уволю.
- Уволь.
- Рука не поднимается.
- Чего это?
- Она как кошка сиамская. Заведешь такую, злючую, с глазами как блюдца. Царапается, хоть и жрет твое мясо, а ни продать, ни подарить кому и не подумаешь. Породистая. Особенная.
Как ухаживать за "особенной" Рафаэль долго не думал. В кино про блондинок все показано. Горький шоколад, розы диковинных расцветок, пара походов по магазинам, ужин в ресторане, где едят всяких морских гадов и цепляют лапшу палочками. Ну, еще он должен ей после "проверки кроватью" купить одну из самых уродливых, но дорогих машин, позже раскидистую меховую горжетку с торчащими хвостиками несчастных пушных животных и тяжелое платиновое кольцо с камнем на полфаланги.
Трагедия в "счастливой семье", или Что бывает, когда домашний тиран - женщина
Кольцо лежало в сейфе за картиной в спальне его коттеджа. Забрал у предыдущей кандидатки на руку и сердце, когда выставлял ее за болтливость обратно к маме. Машина - не проблема, в собственном салоне их много. Одна как раз в витрине застоялась, расцветки канареечной. А горжетку меховую он купит летом, когда дешевле. Если "его блондинка" до того времени задержится в его сердце. Не дай бог, храпит. Или любит то, чего он не терпит. Хомяков, к примеру. Да, не хотелось бы, чтобы она завела этих вонючих зверушек вместо мягенького шарпейчика. Ну, попытка не пытка.
Она не удивилась, когда он приехал в их контору для того лишь, чтобы с ней познакомиться. Растяжка резиновых нервов уберегла ее от ехидной улыбки, когда он, поднеся шоколадку, представился. Рафаэль. Тридцать пять лет, прожитые с нестандартным именем Глафира, научили ее не обращать внимания на пустяки.
- Можно просто Глаша? – попросил он.
- Чем вызвано столь пристальное внимание вашей персоны к бедной девушке? – ответила вопросом на вопрос Глафира.
- Надоело есть в одиночестве. Ужин можно съесть вдвоем. Если вы согласитесь составить мне компанию.
Ела она безукоризненно. Спала без храпа. Вообще, много молчала. Он полагал, что это от того, что сказать ей, в общем-то, нечего. Ну, что может поместиться в маленьком черепе женщины, у которой на макияж уходит полтора часа? Десяток фраз от "милый, подожди" до "хочу баиньки", полсотни образов из таблоидов. А на должность пресс-секретаря Юрасика попросил ее взять, небось, прежний кавалер.
Однажды он был на свадьбе у конкурента и позавидовал той атмосфере, которую сам не испытал ни разу. Искрящейся любви, уверенности в том, что это навсегда, и всеобщего ликования по этому поводу. Спросил Глашу, хотела бы она выйти замуж, завести детей, заниматься любовью только с мужем, заботиться о мужчине.
Исцеление любовью, или Бывает, врач становится судьбою
- Знаешь, - ответила блондинка, - для меня семья, секс, любовь и материнство – это четыре совершенно разные вещи. Они и именуются-то разными словами. Не спорю, хотя бы три из них можно слить воедино. Если одно из трех непременно любовь. Но я полагаю, что можно быть прекрасной матерью, не будучи замужем. Можно выйти замуж, не собираясь заводить детей. И можно иметь их не от того, за кого собираешься замуж. Все однажды ловят себя на том, что хотели бы заняться сексом совсем не с тем за кем замужем или за кого собираются. Или, что не хотят того, кто завтра потенциально может стать мужем. А любовь делает божественными даже те нелепые телодвижения, что мужчины называют сексом. И влюбиться я бы хотела больше, чем выйти замуж.
- Боже, какая дура, - подумал Рафаэль. – Хорошо, хоть любовных соплей и слез не проявляет.
Она молчала. То есть ни соплей, ни слез не проявляла. Не была особо инициативной, спорила только насчет выбора меню. И все в ней Рафаэлю нравилось. Податливость, мягкость, отсутствие позерства, естественность того, что она делала.
Глаша не возмущалась даже, когда он, не посоветовавшись, купил собаку. Не шарпея, правда, а мопса. Но тоже пухлого и славного. В глубине глаз женщины загорелся недобрый огонек, когда толстый мопс был принесен в ее квартиру и представлен в качестве подарка. Но кричать она не стала. Назвала ленивую псину Бегемотом, а от поклонника потребовала установки в квартире еще одной ванной, собачьей. Глаша видела по телемаркету, что такие существуют. Рафаэлю были даже приятны эти капризы, и он через московских партнеров получил мойку для пса с багажом поезда.
Потом он купил-таки и не горжетку меховую, а даже шубу, сводил Глафиру в салон красоты на выпрямление волос, от природы вьющихся, на канареечного цвета тачке заказал в мастерской шикарный рисунок. Пауков зеленого цвета. Он привык к тому, что у него есть своя блондинка настолько, что в сердце поселилась ревность. Когда она разговаривала по телефону, он непременно должен был знать, кто на том конце провода, а проверять сотовый на предмет выяснения контактов за последние сутки стало его привычкой. А когда сообщения и список звонков оказывались стертыми, Рафаэль кричал, что не позволит делать из себя дурака. Но спокойствие подруги убеждало его в том, что ему не изменяют. Глаша презрительно щурилась, курила, выдыхая горький дым ему прямо в лицо, и вздыхала:
- Не пойман – не вор. А еще, знаешь, как говорят? Гулящая свекровь не доверяет своей снохе. И вообще – дверь там.
Красивый жест в сторону входной двери в Глашину квартиру, адресованный непосредственно Рафаэлю, немного примирял его с мыслью, что придется еще много поработать, чтобы из простой хорошо воспитанной девочки сделать стопроцентную дорогую, шикарную блондинку.
Наверное, он чего-то не разглядел. Или не рассчитал. Но однажды она просто вышла из себя. Рафаэль объявил Глаше, что больше она не работает у Юрика, как, впрочем, не служит и ни у кого, и полагал, что та будет рада полному содержанию и массе свободного времени, которое можно будет проводить в походах по магазинам, посиделках в кофейнях, прогулках с мопсом по набережной.
Замуж за мигранта: история о любви со сложностями
Так вот Глаша вопреки ожиданиям не была благодарна свободе, и Рафаэль покрутил театральным жестом пальца у виска.
– Хорошо, сказала блондинка, наморщив лоб, - я соглашусь с твоим мнением. В последний раз. А о том, чем я займусь дальше, ты, пожалуй, узнаешь утром. А теперь изволь пойти прочь.
Перебесится, подумал он, и помчался играть с мужиками в карты. Утром он неторопливо ехал по еще прохладным улицам к Глаше и представлял как та, извинившись за вчерашнее, скажет спасибо за заботу. И он милостиво примет извинения, раз больше нечего взять с глупой женщины.
Он отпер дверь своим ключом…
- А теперь давай его сюда, - потребовала блондинка. – Мне надоело, что ты пользуешься вторым ключом от моего дома. Ты сделал много такого, что может совершить только самоуверенный тип, недооценивающий других, но я прощаю тебя. Прощаю тебе этого мерзкого мопса, так не похожего на моих любимых хомяков. Прощаю тебе то, что ты смел при всех делать мне замечания и говорить со мной в снисходительном тоне. Прощаю тебе вмешательство в мою частную жизнь, когда ты лез в мой телефон и проверял сколько денег осталось на моей банковской карточке. Я прощаю тебе даже… свой внешний вид. Всю эту кучу пошлых неудобных шмоток, которыми ты меня завалил. Прощаю потому, что ты заплатил за все.
По мнению Глафиры, полгода жизни с этим мужчиной стоили того, чтобы взять за это хорошую плату.
- Машину с пауками я продала, кольцо дутое в ломбарде, там же шуба. Еще масса всякого барахла свезена в комиссионку. Мне нужно много денег. Я открываю газету. Маленькую, дешевую, но свою. Буду писать то, что хочу, и никакой начальник больше не продиктует мне ни строчки. А ты можешь поискать блондинку в другом месте. Потому что я больше никогда не буду ею.
Да, слова ранят больно. Но больнее слов и тяжелей прозрения Рафаэля ударил новый цвет ее волос. Короткая стрижка неровным ежиком была окрашена в малиновый тон с волнами зелени за ушами. И в носу у Глаши прочно сидела сережка-гвоздик. И маникюр был срезан до мяса. Тот маникюр, что обходился ему в 50 тысяч тенге ежемесячно.
Сунула Глаша поклоннику мопса в руки, выставила обоих за дверь, а вслед прокричала:
- Да, я тебе еще на счет твоего бизнеса скажу, как умная женщина. Тачки – это уже не актуально. Их не покупают каждый день. Миром правят другие вещи. Ни один человек не может жить голодным, не переносит холода и считается неблагополучным, не имея крыши над головой. Твои автосалоны – туфта, блеф. Открой гастроном, риэлторскую контору и угольный склад.
Он пьянствовал после целую неделю, изливая душу мопсу-Бегемоту. Потом проспался, привел себя в порядок. Вкусно поел и поболтал о бизнесе с друзьями. Поплавал в бассейне и попарился в финской бане. Научился курить кальян. Продал автосалоны, купил гастроном, открыл риэлторское бюро и в тупичке железной дороге стали разгружать его вагоны с углем. Но с блондинками он больше не связывался. Все мечтал о строптивой девушке с малиновыми волосами.