АСТАНА, 8 ноя – Sputnik, Ксения Воронина. Благодаря его энтузиазму, люди заново открывают для себя музыку, историю, литературу. Казиник также известен как основатель школ нового формата – школ будущего, которые прививают ребенку тягу к знаниям через культуру, искусство и математику.
На прошлой неделе Михаил Казиник приехал в Астану, где провел концерт "Я обнимаю вас музыкой" и выступил на первом Родительском форуме, а также дал эксклюзивное интервью Sputnik Казахстан.
Музыка сопровождает человека от рождения до смерти
– Это ваш первый визит в Астану. Почему вы так долго не приезжали в Казахстан?
– Это мой первый визит в Астану, но второй – в Казахстан. В 2014 году я был в Алматы. Тогда я приехал на празднование пятилетия радио Classic. Меня принимал ректор консерватории, я встречался с бизнесменами, был концерт, много мероприятий. Теперь мы приехали по другой линии — с большой программой, которую можно условно назвать "Три века музыки". Я убежден, что музыка должна стать главным предметом в школе. И учителя музыки, если они настоящие, должны быть заместителями директора по эстетической линии.
– Почему музыка имеет такое важное значение? Что она дает ребенку?
– В связи с моей особенной историей, когда меня пригласили стать музыкальным экспертом и ведущим концерта, я провел интервью со всеми нобелевскими лауреатами. Они подтвердили мое знание о том, что практически у всех нобелевских лауреатов в детстве была музыка.
Музыка делает одну удивительную вещь — она объединяет правую и левую долю мозга. Если ребенка с детства "пичкать" математикой, физикой, химией, то у него начнется перекос, начнет бездействовать та доля мозга, которая отвечает за эмоцию, гармонию, страсть, красоту. Появляется такой "сухой" человек. Если воздействовать только на эмоциональную сторону без расчета, без структуры, то человек может быть иногда сумасшедшим, потому что правая и левая доля мозга должны взаимодействовать. Мы с самого детства выстраиваем homo sapiens – homo musicus, человека разумного – человека музыкального.
– Что делать, если ребенок родился в семье людей, не владеющих никакими музыкальными инструментами? Нужно ли сразу отдавать его на скрипку или фортепиано?
– Я думаю, что первое условие – слушание музыки. Я предлагаю родителям каждый вечер пять-десять минут уделить ребенку внимание через музыку. Это называется "10 минут Моцарта". Если хотите, чтобы ребенок впоследствии мыслил логично, красиво, структурно, то должны знать, что все формулы заключены в музыке.
- Что вы думаете о современной музыке? С 1991 года вы живете в Стокгольме, а Швеция – рекордсмен по числу "тяжелых" групп, играющих рок и металл.
– Я очень хорошо осознаю, что жизнь очень коротка. И надо решить, чем ее наполнить и что отбросить. Для себя я отбрасываю вот эту часть культуры. Я ничего не имею против любых видов музыки, но в основе, на мой взгляд, должна лежать классическая структура системы воспитания. Если ребенок сформирован на музыке Моцарта, Шуберта, Вивальди, Шумана, Шопена, Баха, то любая надстройка не может повредить.
Сама по себе музыка не может быть плохой или хорошей, даже независимо от степени ее массовости. В этом случае я задаю такой вопрос: "Морфий – это хорошо или плохо?". Сам по себе морфий — это лекарственное средство при длительных и стойких болях. Благодаря морфию миллионы людей в цивилизованных странах ушли в иной мир безболезненно. Морфий создавал иллюзию хорошего состояния, человек лежал и знал, что он по пути к выздоровлению — все вокруг знали, что он по пути к смерти. Но если морфий становится наркотиком и начинает употребляться без необходимости, то он становится зловещим веществом.
Речь не о том, что плохо или хорошо, речь всегда идет об относительности понятий.
"Родители одобряют школу-театр, но выбирают школу-тюрьму"
– В Казахстане сейчас идет большая реформа образования. Кроме того, что школы будут трехъязычными, процесс обучения хотят сделать более творческим и прикладным. С другой стороны – дети должны сдавать СОРы и СОЧи, чтобы получить баллы за разделы учебной программы и четверти. Родители жалуются на стрессы и зубрежку у детей. Как быть?
– То направление, о котором вы говорите, абсолютно губительно. Лучшие годы жизни – это детство, это юность. Мы отдаем детей на 10 лет чужим людям и не понимаем, на каком языке они вообще говорят. Они даже на одном языке не могут нормально выразить мысли. Не значит ли это, что система образования в корне порочна?
Я всегда спрашиваю, в какую школу вы хотите. Есть школа-тюрьма, есть школа-армия, есть школа-театр. И все родители отвечают: "В театр, конечно!". Детство должно проходить в игре, в улыбке, в радости. Почему школа должна быть жесткой, суровой, требовательной? Школа – это свет, это легкое, естественное познание, когда работает все тело, кровообращение. Поэтому я думаю о совершенно другой школе. Сейчас готовлю учителей, не меняя школы. Школа — консервативная штука, надо чтобы сами учителя изменились.
– Вы говорите о "школе-тюрьме", но ведь многие родители осознанно выбирают именно такую форму обучения и даже поощряют строгость и наказание детей учителями. Откуда берется такая тяга к "режиму"?
– Это куда более сложный вопрос. Я совершенно убежден, что мы рождаем невероятно ярких, талантливых, часто гениальных детей, а потом со всеми своими умениями ставим их в ряд. Прерываем их в гениальности, в пытливости, инфантильной хорошей детскости и превращаем их в маленьких роботов, в маленьких работников. Мне так больно — маленького ребенка, бедное чудо заставляют работать с шестилетнего возраста.
В школе все время должно быть интересно. Интерес не рождает один учитель, который за небольшие деньги устало ходит из класса в класс и разрешает грехи семей, проблемы пьяных рождений, избитого ребенка.
По идее учитель всю свою жизнь должен отдать детям — не своим детям, не своей семье. У него не работа, а миссия, также как у врача.
Если врач будет работать, то мы все умрем при первом же заболевании: врач должен осуществлять свою миссию. И первое, что он должен сказать пациенту, что ничего страшного, у нас есть все средства, даже если не все. Простой пример: в шведских больницах не пахнет лекарствами, врачи не ходят в белых халатах. Во многих холлах поликлиник стоят рояли, звучит музыка. Нет ощущения того, что вы пришли в дом болезни, в дом возможных последствий.
– Ваши "школы будущего" очень похожи на систему образования в Финляндии. Есть ли различия в этих системах образования?
– Да, есть много общего. Когда я читаю про финскую школу, моими фразами рассказывают о том, что школа не должна быть примитивно-предметной, а должна быть цельной и сформировать человека с его выходом и знанием того, что он будет делать, то есть гармоническую личность, у которой есть уже представление о мире, идея панорамного мышления, идея приспособления к этому миру и познание этого мира для тебя. Это все основные моменты моей школы. Единственное, чем моя школа принципиально отличается от всех — для меня чувство юмора одно из важнейших.
При панорамном видении мира присутствует парадоксальное мышление. Это значит, что вы глубже поймете любое явление, если вам не будут его раскладывать по слогам и линиям, а покажут его в контексте движений, в контексте мировой истории. То, что происходит сейчас, не случайно. Этому предшествовало ваше рождение, мое рождение, ваше образование, мое образование, какие-то события, которые повлияли на нас и создали нас в чем-то другими. И от того, что мы сегодня скажем, и кто нас услышит, зависит то, что произойдет в дальнейшем. Поэтому не существует точки, существует постоянное движение. А парадокс – это совершенно ясно и совершенно просто. Это парадоксальное или нобелевское мышление, которое ведет к открытиям — не прямое углубление в один предмет, а межпредметная связь.
Еще очень важное условие – музыка в школе. Это первый предмет. Музыка — вершина пирамиды из искусства. Следовательно, нужно изучать всю эту пирамиду: от слова к музыке, от вербального к невербальному. Таким образом, учитель музыки — это человек, прошедший тестирование на музыкальность, на педагогичность.
Потом начинается развитие речи. Все учителя должны владеть театральной речью.
"Будущее Казахстана – Евразийское мышление"
– К 2025 году казахский язык вернется к латинице. Как такие реформы отражаются на культуре, социуме, что нового они вносят?
– Я боюсь быть некорректным в этом вопросе, потому что не знаю казахского языка, какова система понятийности этого языка. Но много столетий это был язык кочевого народа, и у него есть свои особенности.
Однозначно могу лишь сказать, что будущее Казахстана — это евразийское мышление. Все лучшее от азиатов, их гостеприимство, их доброта, их родовое отношение друг к другу — с одной стороны, а с другой – европейскость.
Какой вклад внес Казахстан в мировую копилку цивилизации и кто дал миру казахское мышление
– Каким вы видите развитие Казахстана, и чем наша страна смогла вас удивить?
– Сейчас мы находимся в Астане. За 18 лет посреди степей, на болотах, построить город — значит, присутствует гигантская потенция — рабочая, творческая, созидательная. Создать концепцию города XXI века может только талантливый народ. Следовательно, вы уже показываете миру какие-то примеры.
Поэтому у вас должно быть много гордости за то, что вы сделали, и еще больше за то, что вы можете сделать. И обязательно не терять связи с русским языком и русской культурой, также с европейской культурой.
Здесь должен быть форпост европейства, как Израиль, при всех своих проблемах, окруженный арабами, это форпост европейской культуры: кругом театры, танцевальные коллективы, великие симфонические оркестры, великолепные системы художественно-эстетического воспитания, кузница кадров, великие ученые. Если сейчас нет достаточного количества ученых, попробуйте создать государство гуманитарного характера. А важную формулу можно купить и применить.
Можно на этой земле выстроить такое государство — абсолютно раскрепощенное, открытое, в котором все лучшее евразийское собрано. Астана тому пример, что можно. Астана — это всемирный город, он не только казахский.
Любая страна, как и любой человек, если она смотрит вперед, у нее начинается рассвет, продлевается старость или начинается новая молодость.
Поэтому для меня Астана – пример такого начала. Если страна выстраивает за 18 лет город, в котором два оперных театра – это один из показателей. Только скажите, заполняются ли они?
– Билеты в театры мгновенно разлетаются, невозможно купить.
– Значит, у вас все хорошо, и я желаю вам успехов.
***
Sputnik Казахстан благодарит Metropolitan Business School за организацию интервью.