На следующий день, 11 августа, состоится встреча глав МИД "каспийской пятерки". А 12 августа главы прикаспийских государств решат дальнейшую судьбу Каспия, завершив 22-летний переговорный марафон по его статусу.
Конец неопределенности?
Ожидается, что в ходе саммита, на котором соберутся президенты всех каспийских стран – Азербайджана, Ирана, Казахстана, России и Туркменистана − будет подписан ряд соглашений. В частности, соглашение о предотвращении инцидентов на Каспийском море (для обеспечения безопасности плавания военных кораблей и полетов воздушных судов вооруженных сил прикаспийских государств на Каспийском море и воздушном пространстве над ним). Кроме того, стороны подпишут протокол о сотрудничестве в области борьбы с терроризмом на Каспийском море.
Прикаспийские страны рассчитывают, что подписание Конвенции позволит существенно пополнить их бюджеты. "Конвенция дает возможность привлекать инвесторов, потому что инвесторы приходят туда, где существует четкая защищенность их прав, есть граница правил, которых придерживаются все игроки", — говорит замдиректора Казахстанского института стратегических исследований при Президенте Казахстана Санат Кушкумбаев.
Встает вопрос, можно ли будет приступить к реализации "голубой мечты" некоторых региональных стран — протяжке трубопроводов через Каспий в Европу? Однако, к сожалению для всех апологетов транскаспийских трубопроводов, сама по себе Каспийская конвенция не сделает эту мечту явью. Ведь есть еще экология, география, математика и геология.
Без дна и с компромиссом
В рамках проекта Конвенции стороны действительно договорились, что Каспий – не море (а значит к нему неприменима конвенция ООН по Морскому праву), но и не обычное озеро (то есть не применим принцип раздела озер, по которому на сектора делится только дно). Участники переговоров определили Каспий как "уникальное озеро" и согласились разделить акватории по принципу прибрежной линии и срединной линии (медианы). Будут установлены зоны с различными режимами – внутренние воды, территориальные воды шириной 15 морских миль, десятимильные рыболовные зоны, а также общее водное пространство.
"Территориальные вопросы отдаются на откуп двух- и трехсторонних переговоров стран, которые на эти территории претендуют. И это решение кажется вполне логичным, – продолжил эксперт. – Во-первых, если бы, например, в Конвенции прописали размежевания между Россией и Казахстаном, то получается, что они должны получить согласие участников, не имеющих отношение к спорному участку. Во-вторых, как мне кажется, тут имела место уступка Ирану, попросившему вообще убрать из Конвенции все, что касалось дна. Иранцы изначально претендовали на очень большой участок, и если бы в Конвенции прописали иное, то это стало бы серьезной внутриполитической проблемой для президента Хасана Роухани".
Можно предположить, что теперь Туркменистан все-таки договорится с Азербайджаном и с Ираном по своим спорным участкам и решит пустить трубопровод – как и Казахстан, который с Россией уже все поделил. При этом крайне важно, что в Конвенции содержится пункт о том, что экологически опасные проекты должны быть согласованы всеми странами Каспия.
"Будет принят специальный протокол о воздействии на окружающую среду, и в нем прописано, какие объекты подпадают под согласование. Там и кабели, и инфраструктурные объекты, и плотины, и крупные офшорные месторождения. То есть все то, что может затронуть экологию, — поясняет Притчин. – По процедуре страна, желающая построить этот объект, должна проинформировать об этом соседей по Каспию. И соседи в течение 180 дней должны высказать свои рекомендации по улучшению экологии, которые обязательны к принятию. В итоге формально для начала строительства объекта нужен будет компромисс".
А где газ?
А далее в дело вступают геология и математика. Специфика трубопроводных проектов такова, что никто не будет осуществлять дорогостоящую прокладку трубы без не просто четко определенных, но и уже законтрактованных объемов газа у поставщика. Собственно, именно поэтому распиаренный TANAP и может пока прокачивать лишь 16 миллиардов кубов – больше у Азербайджана свободного газа нет, а для закачки в него иранского газа нужно еще как-то перебросить этот газ с юга на север страны.
"Ашхабад до сих пор не может загрузить три нитки своего газопровода в Китай, а четвертая вообще под вопросом. Кроме того, в силу закрытости Туркменистана точных данных о потенциальных новых объемах ни у кого нет, а вот что точно есть, так это понимание, что месторождения этой страны оказались сложными и дорогими в разработке, не говоря уже о политических рисках, – поясняет сотрудник Финансового университета при правительстве РФ Игорь Юшков. – Что же касается Казахстана, то предполагается, что по итогам 2019 года Казахстан выйдет на объем поставок в 10 миллиардов кубометров. Но китайский рынок растет столь быстро, что и этот объем останется для него незначительным. При этом общий потенциал экспорта газа у Казахстана ограничен".
Значительный рост добычи нефти ожидается в Казахстане к 2040 году
Таким образом, Каспийскую конвенцию стоит оценивать не в мифологическом, а в реальном экономическом ключе. Стороны поделили акватории и могут начать спокойно использовать водные, а в перспективе и энергетические ресурсы – без геополитических подтекстов. В итоге все довольны, ведь каждый получил, что хотел.
Выгодно всем
"Если оценивать итог с точки зрения начальных позиций, то, конечно же, в нефтегазовом плане больше всего выиграли Казахстан и Азербайджан. У них крупнейшие сектора с наибольшими запасами нефти и газа на Каспии. Россия и Иран получили менее выгодные сектора, но они больше выиграли с точки зрения безопасности. Им удалось сохранить за Каспием статус нейтрального моря", – считает Притчин. И потому, когда замминистра иностранных дел России Григорий Карасин говорит, что соглашение было достигнуто по формуле "взаимное уважение интересов, помноженное на чуткость к партнеру по переговорам", то это нужно расценивать не как дипломатическую риторику, а как констатацию факта.
Очень хотелось бы, чтобы и дальнейшие переговоры между странами "каспийской пятерки" проходили по этой формуле.